Бизнес на страусах по-русски

Страусы и фермеры

− Мы решили брать что-то новое. Потому что ту нишу занимать, где развито всё, очень тяжело. Тем более с маленькими объемами, - рассказывает Антон Каплуновский, замглавы крестьянского фермерского хозяйства Виговского, которое известно как «Страусиный хутор». Антон говорит быстро, четко и по делу, параллельно разбираясь с документацией. − Изначально была идея построить конюшни, но как минимум финансово это было «неактуально». Поэтому с начала 2009 года и до конца весны вынашивали проект страусиной фермы, а летом уже начали ее выстраивать во Всеволожском районе Ленинградской области. Часть помещений, которые готовились для лошадей, уже были готовы, территорию обнесли забором, выровняли площадку.

− Вообще идея взялась из интернета, мы ее проработали, ездили в Подмосковье, в страусиное хозяйство в городе Орле. Переняли их опыт и своё построили, − делится Антон.

На ферме постоянно работают около семи человек. Один человек, который ухаживает за птицей, менеджеры и охрана. Впрочем, особых условий страусам не нужно: главное, чтоб был простор и корм. На него и электроэнергию уходит большая часть трат. Особенно зимой, когда нужно отапливать помещения и увеличивать порции еды для птицы.

Питаются страусы всеми видами зерновых культур (пшеница, ячмень, кукуруза, просо, бобы, горох) и растениями (клевер, белокочанная капуста, шпинат, листья моркови). Взрослая птица требует до 2 кг корма в день.

− Страусы очень хорошо переносят наш климат. Птица очень выносливая, ей любая непогода нипочем. Они могут при температуре до минус 20 градусов гулять 2-4 часа, но при холоде нужно больше кормить. А если температура ниже, то стараемся не выпускать, иначе птица может просто сесть на землю и так и остаться. А так они гуляют на улице всё время. Только на вечер загоняем в помещение.

Постепенно поголовье страусов все же увеличивается: на ферме уже около 70 африканских страусов. Есть семейные птицы, которые несут яйца, а есть те, которые растут «на мясо». С каждым годом прибавляется по одной семье – сейчас их уже шесть. Изначально не было ни одной.

− Мы просто привезли страусов и на них набивали шишки, учились с ними обращаться, потому что специалистов вокруг не было, − вздыхает Антон. – Да в принципе их и до сих пор нет. В интернете существует сообщество для тех, кто только начинает разводить страусов. Мы в нем мало участвуем – по большей части только черпаем информацию, всё это мы уже прошли.

Наибольший спрос – на живую птицу, но по большей части страусы идут на убой. Как говорят на «Страусином хуторе», у них и так нехватка продукции – приходится всё оставлять себе.  Только в прошлом году ушло около 20-25 птиц.

Мясом интересуются чаще всего. Звонят из Москвы, из Сибири. Люди готовы покупать в больших количествах – от 100 кг в неделю и более. Некоторые готовы даже за границу поставлять страусиное мясо.

− Мы общались с сетевыми магазинами. Всё упирается в объемы. Никому не нужна возня с мелкими партиями. Магазины готовы ежемесячно забирать по четыре тонны. Если брать по 25 кг мяса с одного страуса, то на тонну нужно 40 страусов. То есть в месяц нужно 150 страусов забивать, а в год – около двух тысяч штук. А у нас их всего 70. Эта математика очень простая. И пока она никому не интересна, − печально говорит Антон.

Чаще всего интерес к страусиному мясу проявляют рестораны и магазины, которые продают фермерскую продукцию. Но их отпугивает ценник: килограмм стоит более тысячи рублей. С учетом общего падения доходов у населения, покупать по такой цене готовы немногие. При этом посредникам нужно умудриться добавить и свою наценку.

Однако «Страусиный хутор» намерен активно расширяться в будущем. Руководство не исключает, что оно может и вовсе переехать. Туда, где земли будут не такими дорогими.

− Может, это будет даже и не в Ленобласти. Это будет там, где появится возможность аренды или покупки земли и птицы. Если какой-то регион будет оказывать некоторую поддержку, выделять субсидии, то мы будем и там. На Дальний Восток разве что не поедем: другой климат, другие нравы, методы работы.

Пока же от Ленинградской области фермерское хозяйство Виговского не получает никакой помощи. Всё упирается в формальность: ферма находится на территории Ленобласти, а глава хозяйства прописан в Петербурге. Чтобы получить дотацию, ему нужно сменить прописку на областную. «Ему нет смысла выписываться из своего жилья и прописываться неизвестно где здесь. Хотя дом его находится фактически в двух километрах отсюда», − поясняет Антон.

Впрочем, необходимость в дотациях есть, но держаться на плаву страусиной ферме помогают туристы. Они приносят хозяйству большую долю прибыли. Чтобы подстраховаться, на ферме разводят фазанов – в год по 200 штук, индейку, куру-бройлер.  

Введенное правительством продуктовое эмбарго никак не помогло фермерам. Если раньше всё страусиное мясо привозили из-за границы, то теперь его оттуда не завозят, а в России никто не может предоставить то количество, которое обеспечивали иностранные поставщики, рассказывает Антон. Конечно, большие хозяйства есть в Белоруссии. Но и они не могут обеспечить всех потребностей. «Нет в России никакого рынка страусиного мяса», − уверен Антон.

Он также уверен в том, что для успешного развития страусоводства нужны многомиллионные вложения, много земли, много страусов, специалисты, автоматизация при кормлении и убое птицы. Если и привлекать инвесторов, то каких-то гарантий и прогнозов по прибыли им предоставить всё равно не получится: на Северо-Западе с такими прогнозами сложно как минимум из-за климата.

Страусы и монахи

По всей России хозяйств, где разводят страусов,  можно насчитать около 20-30. Они есть везде – от Мурманской области и до Владивостока. Только в пределах Петербурга и Ленинградской области их можно насчитать около пяти. По большей части они существуют как фермы для экотуризма. Страусами занимаются даже монахи.

Алексей – первый, с кем сталкиваются посетители «Успенского подворья» в Выборгском районе Ленинградской области. Это загородное хозяйство Успенского подворья монастыря Оптина пустынь. Алексей заведует здесь канцелярией, бухгалтерией, а заодно и видеосъемкой, монтажом и экскурсиями. Здесь тоже есть страусы.

На пожертвованной в 1999 году земле в 40 гектаров находятся загоны для птицы, сад, где растут яблоки, сливы и смородина, небольшое молочное производство, гараж, столярный и слесарный цеха и возводимый с 2006 года храм во имя преподобного Амвросия, старца Оптинского.

− Нас здесь человек 30: все трудники, - сидя в натопленной лавке с продукцией подворья, рассказывает Алексей.  – А трудник – это человек, который работает во славу божью – без зарплаты, живет здесь, кушает, одевается, нормально себя чувствует. По-нерусски – это волонтер.

Раньше на этой территории находилась областная станция по выращиванию лекарственных растений: поля и пара административных зданий. Как говорит Алексей, «в 90-е всё это благополучно загнулось, всё, что можно было растащить для дома и для семьи, было растащено».  Остались одни головешки и развалины. Начали потихоньку обустраиваться – разбили фруктовый сад, вырыли три пруда, запустили туда японских карпов.

− Страусов нам подарили. Есть у нас такой жертвователь – Ханс. Он швед. Казалось бы, где швед Ханс, и где мы? Но у него жена православная. Причём, тётенька такая – лютая: «Можно я в туалет схожу? – Позже!», − улыбается трудник. 

Он рассказывает, что на подворье пробовали разводить страусов, но специального ничего из этого не получалось. Сейчас в «Успенском подворье» восемь африканских страусов и двое австралийских Эму. Последние пару лет назад начали плодиться сами: одного птенца назвали Пи-пи-пи, второй вылупился в конце мая.

Комбикорма для страусов покупают на заводах – Гатчинском и Тоснинском. Птица с удовольствием ест свиной комбикорм, различные присадки и витамины.

− Они неприхотливые ребята: 10-12 градусов мороза – они гуляют по снегу. У них за счет перьев хорошая терморегуляция, плюс нет нервных окончаний в лапах – им не холодно. Единственная проблема – у них ноги в обратную сторону гнутся. Бывает, застревают в снегу и «обесточиваются». Приходит страусовод, откапывает. А страус ничего и не помнит: памяти – три минуты. Самый маленький мозг среди животных. Летом они живут на свежем воздухе, а сейчас на зимние квартиры уехали, − показывает небольшие сараи для страусов Алексей.

Он рассказывает, что никакой хозяйственной пользы на подворье с этой птицы практически нет. Только яйца, перья и туристы. Для них и держат этот мини-зоопарк. Из всего числа 85% туристов приезжают с детьми посмотреть на животных, 15% попадают под категорию паломников, то есть тех, кого интересует православие.

− А вот мой любимый персонаж из зоопарка, − показывает Алексей огромного черного вьетнамского хряка. – Есть ещё белая свинка, японская, но у нее архискверный характер. Есть три енота – тоже подарки. Практически все наши животные – подарки. Были олени − пара. Один заболел и умер. Второй стал очень скучать. Мы ему просто оставили открытой дверь. Он ушёл в лес – учитывая количество местных охотников, прогноз относительно его будущего не самый благоприятный. Собак, испанских мастифов, подарили из питомника – они по каким-то характеристикам не подходят под идеал породы.

На подворье были и коровы, но для ухода за ними не хватает рук. Коров продали в местное фермерское хозяйство, а теперь трудники покупают там молоко. Кстати, за счет него и работает молочная технологическая линия, которая выпускает сыр, сметану и творог. На подворье пекут и свой хлеб, пирожки. Пристроили кафе для туристов.

− Естественно, в этом не участвует государство. Мы настолько маленькие и местечковые, что глобальные веяния нас затрагивают мало. Я сравниваю пребывание здесь с нахождением в подводной лодке: что там происходит в Петербурге, какой там курс доллара-евро? − задумчиво басит трудник.

В лавку, где сидит Алексей, заходит отец Ферапонт. У него длинная седая борода, очки, как у Пьера Безухова, и, конечно, черная ряса до пола. Он здесь самый главный. Он очень осторожен и говорит нехотя. Отец Ферапонт рассказывает, что на помощь государства действительно рассчитывать не приходится. Не то, что в сельскохозяйственной деятельности, но даже в получении субсидии для людей с ограниченными возможностями, которые живут на территории подворья. А еще Ферапонт ругает крупных ритейлеров, которые не дают прохода мелким предпринимателям.

Но, продолжает Алексей, «приходится выкручиваться».

− Когда мы наладим постоянное молочное производство, когда будем знать, сколько производим в месяц, тогда сможем наладить контакты с ресторанами, с лавками в Выборге, в Питере. Пока молочка у нас продаётся на подворье.

В то же время на подворье в первую очередь думают всё же не о мирском, а о том, как бы скорее завершить строительство храма. Как с гордостью говорит Алексей, у них совсем не обычный храм. «Необычен он росписью – она очень позитивная и радостная. Храм получился детский – роспись сделана в стиле детских рисунков», − улыбается трудник. Когда будет готов храм, можно будет сделать здесь монастырь. «Зоопарк оставим, куда ж их девать – жалко же съесть».