Слово «национализация» очень часто звучит в последние месяцы, самые разные люди говорят о ней как о средстве решения экономических проблем страны. На самом деле национализация – убийственное лекарство для экономики. Почему? Рассказывает экономист Дмитрий Прокофьев.

Неправильное утверждение

Первый вопрос, который хотелось бы задать адептам национализации: как вы себе эту самую национализацию представляете? И вопрос второй: почему вы думаете, что национализация – это лучше, чем существующая частная собственность, хотя бы и олигархическая?

Классический ответ прозвучит примерно так: «Олигарх использует полученную прибыль в своих интересах. А государственное (национализированное) будет использовать эту прибыль в интересах народа».

Вот последнее утверждение в принципе неправильное. Предприятие и его руководитель, будь они трижды государственными, никак не могут руководствоваться «интересами народа». И не будут этого делать.

Что такое национализация? Смена собственника. Вместо условно плохого олигарха предприятием будет управлять уполномоченный правительством чиновник, пусть даже компетентный и некоррупмпированный. Перед правительством откроются два варианта действий. Вариант первый – дать предприятию как можно больше средств, чтобы обеспечить его развитие. Те самые инвестиции, которые якобы не хотят давать злые олигархи. Вариант второй – поступить наоборот, забрать у предприятий все, что возможно, для того, чтобы наполнить бюджет, выплатить социальные пособия, «поддержать инфраструктуру» и так далее.

Эффект мягких бюджетных ограничений

Каковы будут последствия? Допустим, правительство решило «давать» деньги национализированному предприятию. Оно же не олигархическое, а свое, «народное»! В этом случае у руководителей предприятия нет никаких стимулов к повышению его эффективности. Наоборот, отсталость предприятия, его растущие издержки, неконкурентоспособность продукции станут поводом для выпрашивания еще большей помощи со стороны правительства. Директор национализированного предприятия вовсе не горит желанием сделать его эффективным – в этом случае он просто перестанет получать бюджетные деньги, а наоборот, власти будут требовать эти деньги с него.

На это явление впервые обратил внимание великий венгерский экономист Янош Корнаи, в своей статье «Ресурсо-ограниченная система против спросо-ограниченной системы», опубликованной в далеком 1979 году. Корнаи доказал: в ситуации, когда предприятие уверено, что в случае неплатежеспособности ему будет оказана не оговоренная заранее финансовая помощь извне, оно объективно будет стремиться покрыть свои убытки за счет других экономических агентов – потребителей, поставщиков, государственного бюджета или собственных работников, – так, как это сплошь и рядом происходит на «государственных предприятиях». Эффект, открытый Корнаи, получил название «эффекта мягких бюджетных ограничений» и стал классикой экономической теории.

Кстати, одним из главных негативных последствий этого эффекта как раз считается замедление модернизации производства. Технологически устаревшие предприятия продолжают выпускать избыточную продукцию, а сохранение на таких предприятиях рабочих мест не позволяет перераспределять рабочую силу в современные технологические компании.

Показательные примеры

Помешать этому эффекту могло бы банкротство неэффективного предприятия, но… Вы в самом деле думаете, что государство-собственник согласится допустить банкротство принадлежащего ему предприятия, пусть и неэффективного?

Допустим, государство (а точнее правительство) скажет так: «Мы не будем инвестировать в развитие производства, наоборот, мы постараемся изъять из предприятия все ресурсы, кроме самых необходимых. Пусть народное предприятие служит народу, а его нужды финансируются по остаточному принципу!»

На этот случай мы можем вспомнить очень показательный опыт мексиканской «национальной» корпорации PEMEX, нефтяной и газовой супермонополии. Сейчас история этой компании считается образцом неэффективного управления, а когда-то преподносилась мексиканскими властями как образец «капитализма с национальным лицом». В результате PEMEX оказалась нефтяной компанией с самым высоким в мире налоговым бременем. Причем компания дисциплинированно выполняла все требования государственных чиновников. В 2013 году размер уплаченного PEMEX налога на прибыль оказался на 25% больше, чем сама его прибыль до налогообложения. Пять лет назад мексиканская госмонополия отдала в бюджет 66 миллиардов долларов, больше половины от выручки, но у компании не оставалось денег ни на разведку новых месторождений, ни на новые технологии, ни на оптимизацию расходов. В результате за нулевые годы, время пика нефтяных цен, добыча PEMEX сократилась примерно на 30%.

Высокая цена

Надо сказать, что наше правительство так не поступает. Когда в 2014 году российская государственная нефтяная корпорация оказалась в сложной ситуации из-за долга перед западными кредиторами, она немедленно получила помощь в сумме 625 миллиардов рублей. Эта помощь была направлена на выплату долга. Страх чиновников перед возможным банкротством «государственной компании» можно объяснить, но нельзя оправдать.

В нормально организованной экономике в процедуре банкротства нет ничего катастрофического. В нулевые годы в Соединенных Штатах через процедуру банкротства прошли United, American Airlines, Delta – ведущие авиалинии, General Motors, Сhrysler – ключевые автопроизводители, и многие другие компании. Ничего страшного не случилось. Если есть спрос потребителей, то и автомобили производятся, и самолеты летают. Сменились руководители компаний? Но это как раз нормально: не сумел вести бизнес – уходи, почему за твои ошибки должны расплачиваться твои соотечественники.

Что произойдет, если государство попробует лавировать между обоими вариантами – когда чиновник будет решать, какое предприятие поддержать бюджетными деньгами, а из какого – выкачать все до копейки? Например, за счет нефтяных доходов поддержать «отечественное производство»? С одной стороны мы получим рост выпуска продукции, не находящей спроса у потребителя, с другой стороны – недостаток инвестиций и потерю конкурентоспобности в отраслях, продукция которых пользуется спросом за рубежом. Это слишком высокая цена за возможность говорить о «национализированной экономике», в которой место «олигархов» займут «командиры производства».

Экономика