Экономика

В чем действительная причина мощи американской экономики?

Об экономике Соединенных Штатов Америки лучше всего говорят цифры. Первое место в мире по ВВП: $19,36 трлн – это само по себе серьезный аргумент, но есть и другие. Например, подушевой ВВП составляет без малого $59 500 при уровне безработицы в 4,1% и при средней зарплате в неделю на уровне $850. Из 2000 крупнейших компаний мира 540 находятся в США, и это абсолютный мировой рекорд. О том, как американцам удалось этого достичь, рассказывает экономист Дмитрий Прокофьев.

 


Главный вопрос

При этом американская экономика довольно сложно устроена. Ее агропромышленный сектор составляет 1,1% ВВП, промышленность – 19,5%, а вот все остальное – это так называемая «сфера услуг». При слове «сфера услуг» мы сразу представляем себе что-то вроде ресторана или магазина. Но американская статистика включает в «услуги» и банковский сектор, и расходы на администрирование, и научные исследования. Местные университеты – крупнейшие работодатели в каждом шестом штате США. Даже в Калифорнии с ее Кремниевой долиной больше всего рабочих мест создает Калифорнийский технологический университет.

Интересной статистики, посвященной американской экономике, можно набрать много. Но все-таки она не даст ответа на вопрос, каким образом США удается удерживать экономическое лидерство на протяжении, скажем, полутора столетий.

 

Отрицательный пример

Феномен США как лидера экономического развития тем более удивителен, что кроме «положительного» североамериканского примера у нас есть «отрицательный» южноамериканский пример. Южная Америка ничуть не беднее ресурсами, чем Северная. Она точно так же имеет доступ к двум океанам, которые надежно защищают континент от враждебного вторжения и одновременно позволяют странам Южной Америки участвовать в морской торговле. Европейцы начали осваивать Южную Америку лет на сто раньше, чем Северную. Было время, когда на южноамериканском побережье уже стояли большие каменные города, в то время как в Северной Америке кое-как возводили бревенчатые бараки для рыбаков и охотников за пушниной.

Правда, североамериканские поселения колонистов получили независимость от Британии метрополии на полвека раньше, чем южноамериканские колонии – от Испании, но вряд ли это можно считать таким уж решающим преимуществом. Тем более что всего сто лет назад у США на американском континенте был вполне себе соперник по экономическому уровню. Это была Аргентина, подушевой ВВП которой накануне Первой мировой войны по паритету покупательной способности составлял $3822 в ценах 1990 года. Это было больше, чем во Франции и Германии, и немногим меньше, чем в Великобритании и в самих США.

Более того, примерно в те же годы гениальный основатель социальной психологии Гюстав Лебон обратил внимание на то, что законы в южноамериканских странах не просто похожи на североамериканские – они с них прямо списаны. Однако, замечал Лебон, из всех американских стран к процветанию придут именно США. Южноамериканским конкурентам США ученый предрекал печальную участь, и, как мы знаем теперь, оказался в своем прогнозе совершенно прав.

 

Не долларом единым

Но все-таки и здесь мы не найдем ответа о причинах американского лидерства. Конспирологическая версия говорит, что источником американского могущества является эмиссия долларов, ничем, якобы, не обеспеченных. Ну и что, пожмет плечами экономист, все современные фиатные деньги «ничем не обеспечены», их ценность определяется только желанием людей использовать их для своих расчетов и накопления, а вовсе не «резервами» или «нефтью».

Кроме того, многие правительства пробовали «печатать деньги», только «устроить Америку» у них все равно не получалось. Чем больше печатали денег, тем быстрее выходило какое-нибудь Зимбабве, которое в итоге само перешло на доллар, после того, как собственные деньги начали меряться сначала на триллионы, а потом на килограммы.

Да и вообще, по мнению нобелевского лауреата Пола Кругмана, «выгоды от долларовой эмиссии для Штатов сильно преувеличены». Самое главное, это не популярность валюты в мире, а надежность экономики того, кто ее печатает, замечает экономист. Действительно, теоретически США могут получать выгоду от того, что во многих странах люди запасаются наличными долларами как средством сбережения, не доверяя национальной валюте или банкам своей страны. Кругман даже вычислил размер такой выгоды – она называется «сеньораж», – и в самом лучшем случае не превышает $30 млрд в год – десятые доли процента американского ВВП.

 

Большой, но дешевый долг

Значит, дело не в долларах. А как же американский государственный долг, о котором не устает напоминать российский государственный телевизор?

Да никак, возразит экономист. В ситуации с долгом правительства США есть как минимум две стороны – должник и кредитор. Да, правительство в Вашингтоне занимает деньги на покрытие бюджетного дефицита, вместо того, чтобы повышать налоги. Однако огромное количество инвесторов по всему миру, включая государственных правительства других стран, охотно дает эти деньги в долг, очевидно не сомневаясь, что Белый дом выполнит свои обязательства точно и в срок. В ценных бумагах США хранится четверть российских зарубежных вложений, более $100 млрд. Вопреки всей агрессивной политической риторике.

Но разве большой государственный долг не угрожает экономической стабильности государства? Не угрожает, если средства, взятые в долг, используются грамотно. Если власти не воруют и не вывозят капитал, то рост государственного долга будет означать рост расходов бюджета.

Чем больше денег тратит государство – тем больше будет рост ВВП (расходы правительства оборачиваются доходами граждан), тем больше будет рост налогов, и тем меньше в процентном отношении к ВВП будет обходиться обслуживание государственного долга. То есть реальная стоимость долга для должника окажется ниже, чем была ранее.

Фактически, как замечает тот же Кругман, за счет роста ВВП произойдет амортизация государственного долга. У США уже есть такой опыт. Сорок лет назад, в середине 1970-х годов, стоимость обслуживания правительственного долга США достигала 2,6% ВВП, в то время как сам долг составлял 35% американского ВВП. Затем, в начале 1980-х годов, был момент, когда стоимость обслуживания долга превысила 5% ВВП. Потому что президент Рейган снизил налоги для бизнеса, а недостающие средства для правительственных программ занял на финансовом рынке. Сегодня, при том, что государственный долг сопоставим по размерам со всем американским годовым ВВП, сама стоимость его обслуживания не превышает 2% ВВП и продолжает снижаться.

 

В Штаты мы верим

Почему предприниматели, причем не только американские, продолжают верить и в доллар, и в американскую экономическую модель? Если бы не верили – то не инвестировали бы.

Действительно, для инвестора Соединенные Штаты – самая привлекательная страна на протяжении последнего века. Что такое хороший бизнес, с точки зрения владельца сбережений? Это бизнес, который дает доход выше инфляции.

Что такое американская инфляция в последние сто лет? В 1913 году за тогдашний доллар США можно были купить примерно столько же, сколько сегодня мы купим за 22 доллара. Средняя инфляция на протяжении столетия составляла 3,22% в год. Можно сказать и иначе: «доллар 1913 года» в наши дни превратился в пять центов, а другие 95 центов оказались «потеряны». Можно посчитать и более короткий период, тогда мы скажем, что начиная с 2007 года, доллар обесценился примерно на 24%.

Но инфляция – штука очень неоднородная. Например, в долгосрочной перспективе стоимость полезных ископаемых от инфляции отстает. То же самое касается и продуктов первичной переработки полезных ископаемых. И цены на основные продукты питания от инфляции также отстают (российский продовольственный рынок – исключение, здесь большую роль в росте цен играют монополизм основных производителей и ограничения на рынке). Рост цен на недвижимость при нормальных условиях инфляции примерно соответствует. Опережают инфляцию рост стоимости труда и услуг (то есть человеческого капитала), стоимость земли, а также предметов искусства и роскоши (в опосредованном смысле они тоже представляют собой человеческий, или «цивилизационный» капитал).

А что происходит с капиталом? Его стоимость в США в последние сто лет устойчиво опережает инфляцию. Диверсифицированный портфель акций американских компаний, рассчитанный на базе индекса Доу-Джонс, начиная с 1913 года, вырос в цене в 80 раз. Его среднегодовая доходность составляла около 9%. И даже вложения в американские государственные облигации инфляцию опережают.

Таким образом, выбор инвестора очевиден – вложения в американские компании позволят сохранить и даже приумножить деньги. А при удачном вложении – многократно увеличить капитал, как это произошло с владельцами акций Apple, Google, Facebook или Amazon. За последние 10 лет капитализация этих компаний выросла в разы и в десятки раз, в то время как капитализация нефтяных концернов, в первую очередь российских, опустилась в разы.

 

Не можем повторить

Но почему другим странам не удается повторить такой очевидный трюк? Казалось бы, чего проще – привлекай капитал со всего мира, гарантировав неприкосновенность частной собственности? Почему, например, этого не смогла сделать Аргентина, которая когда-то находилась примерно в равных с США стартовых условиях?

Ответ на это вопрос можно найти в работах исследователей из Гарвардского университета, экономистов Рикардо Хаусмана, Дени Родрика и Джейсон Хванга, установивших сильную связь между структурой экспорта и уровнем подушевого ВВП. Коротко мысль ученых можно выразить следующим образом. Чем сложнее устроена экономика страны и чем более разнообразные предлагаемые ею продукты, тем больший спрос она сама будет предъявлять на самые разнообразные товары, а также на навыки и знания, то есть на человеческий капитал, стоимость которого, как мы помним, опережает инфляцию.

Сто лет назад США уже представляли собой пример «сложной экономики». Сложной не столько с точки зрения технологий, сколько с точки зрения разнообразия предлагаемых товаров и сервисов. В то же время Аргентина была классической страной экспорта одного ресурса – сельскохозяйственного, так же как сейчас Россия по большому счету поставщик единственного ресурса – углеводородного.

Однако «сложность» североамериканской экономики возникла не сама собой. Толчком к ней стало поражение, которое Северные американские штаты нанесли Южным, разрушив экономику Конфедерации, державшейся на экспорте хлопка. Победа Севера в Гражданской войне, которую американцы до сих пор отлично помнят, спровоцировала затяжной экономический кризис, однако вынудила общество создать экономическую модель, оказавшуюся эффективной и спустя полтораста лет.

Понравился материал? Поддержи ПРОВЭД!

 
Партнеры:
Загрузка...
Похожие материалы