С 2013 года Центробанк начал «зачищать» банковский рынок. Результатом работы регулятора стало радикальное сокращение числа действующих банков в России: если в 2013 году их было около 900, то сейчас осталось 530, почти в два раза меньше. О том, почему в РФ банкротятся банки и как в целом устроена система, рассказывает экономист Дмитрий Прокофьев.

Только за последние полтора года с рынка были удалены три банка из топ-50: «Внешпромбанк», «Татфондбанк» и совсем недавно – «Югра». Истории крушения этих банков – образцовая иллюстрация на тему, какие проблемы сопутствуют российской банковской системе.

Неверные друзья

В одном из рассказов О.Генри (дело происходит в США в девятнадцатом веке) рассказывается история посещения ревизором «Первого Национального банка» в техасском городке Сан-Розарио. Проверяющий обнаруживает пропажу пакета ценных бумаг, служивших обеспечением по выданным кредитам. Чиновник требует объяснений, и президент банка долго рассказывает ему байки из своего бурного прошлого, а в конце разговора достает из сейфа пачку «исчезнувших» документов.

Ситуация выглядит довольно нелепо, однако разъясняется неожиданным образом. После ухода проверяющего, который отправляется инспектировать соседний «Национальный скотопромышленный банк», президент банка перечитывает записку, полученную им от хозяина «Национального скотопромышленного», примерно такого содержания:

«Мне сообщили, что у тебя проверка, а значит, через час доберутся и до меня. В кассе моего банка всего две тысячи наличными, а по правилам должно быть двадцать тысяч. Но вчера вечером я выдал 18 000 Джиму Фишеру, под расписку, без обеспечения. На покупке скота он через месяц заработает тысяч сорок, но от этого сегодня моя касса не покажется ревизору полнее. Документов я показать не могу, но ты же знаешь, что Джим Фишер не подведет. Ты помнишь Фишера: это он тогда убил банкомета в Эль-Пасо. Мне привезут 20 000 на поезде, но не раньше чем в 10.35. Если инспектор обнаружит в моей кассе только две тысячи, он закроет банк! Том, ты должен задержать проверку, делай что хочешь!».

В сущности, подобная схема привычна для многих российских банков. Если директор компании «дружит» с руководителем локального офиса крупного банка, в котором не обеспечен внутренний надзор, то «по дружбе» банк выдаст этой компании кредит, но контора его не вернет. Так накапливается просроченная задолженность, которая у российских банков в 2017 году составляет 6-6,5%. В странах с развитой банковской системой этот показатель заметно ниже.

Размер не имеет значения

Некоторые банки изначально используются как механизм для переброски денег в предприятия, принадлежащие акционерам банка или «дружественным» владельцам. Конечно, регулятор постоянно следит, чтобы банки учитывали риски таких структур и кредитовали их только на рыночных условиях. Но на практике недобросовестные банкиры учатся обманывать ревизоров быстрее, чем проверяющие учатся раскрывать обманы. И размер банка в данном случае не имеет значения.

Весной этого года «Татфондбанк» (ТФБ), второй по величине банк Татарстана, был лишен лицензии «за недостоверную отчетность и недостаточность капитала». Банк выглядел «почти государственным»: юридически Республике Татарстан принадлежали 9% акций ТФБ, фактически же власти контролировали 51% акций банка.

Ну и что? Банк активно привлекал деньги вкладчиков (как частных, так и корпоративных) и столь же активно выдавал кредиты «дружеским» компаниям, а также вкладывал средства в девелоперские проекты. Но что-то пошло не так. Авторитетные друзья банка почему-то не захотели возвращать кредиты, и в итоге вместе с банком исчезла изрядная часть корпоративных денег предприятий Татарстана, включая даже деньги могущественной «Татнефти». По разным оценкам, потери достигли 70 миллиардов рублей. Разумеется, не считая потерь вкладчиков.

Математику не обманешь

С вкладчиками особая история. Российское агентство по страхованию вкладов (АСВ) было создано в 2004 году, когда нефтедоллары текли рекой, банковская система выглядела стабильной, а российский рынок банковского ритейла быстро развивался. Схема страхования была устроена сравнительно просто: банки, являющиеся частью системы страхования вкладов, отчисляли в фонд страхования фиксированную долю депозитов, одинаковую для каждого банка, которые затем должны были идти на компенсации вкладчикам банкротящихся банков.

Все бы хорошо, но математику не обманешь. Вклады частных лиц в России превышают 24 триллиона рублей, при этом в Москве сосредоточено три четверти этих вкладов. В столице отношение застрахованных объемов к общим объемам депозитов составляет две трети, в регионах – еще больше. Таким образом, можно оценить полный объем ответственности АСВ минимум в пятнадцать триллионов рублей, что превышает годовой бюджет России.

Правда, больше половины депозитов сосредоточены в банках из первой десятки, которые, по идее, не должны оказаться банкротами. Но даже 7 триллионов рублей – колоссальная сумма.

Реальные же ресурсы АСВ несравнимо меньше: объем фонда страхования вкладов составляет порядка 40 миллиардов рублей (0,26% от застрахованной суммы) плюс 110 миллиардов рублей – это кредитная линия ЦБ (то есть средства, которые регулятор заранее «списал» на случай банковских крахов).

Плюсы и минусы страхования вкладов

Само по себе страхование вкладов в России в свое время было одной из причин успеха «банковского» ритейла и одновременно причиной краха ритейла «инвестиционного». Кто же будет вкладывать деньги «в бизнес» с непонятным результатом, когда можно вложить их в банк, а государство позаботится об их сохранности?

При этом, как справедливо отмечал российский экономист Андрей Мовчан, без гарантий вкладов мелкие и неуспешные банки просто не получили бы от вкладчиков деньги даже под высокие проценты. В результате им пришлось бы уже давно перейти в руки более сильных игроков или вообще прекратить работу. И регулятору не пришлось бы наводить «порядок на рынке» – его расчистка и консолидация прошли бы гораздо более естественными для экономики способами.

А как же вкладчики, спросите вы? Так ничто ведь не мешало создать частную систему страхования вкладов, финансируемую за счет самих вкладчиков. В этой системе существовал бы дифференцированный размер страховой премии для разных банков, устанавливаемый самим рынком. Такая премия была бы самым верным «индикатором надежности» для вкладчика, который позволяла бы ему судить о степени рискованности действий того или иного банка, и оценивать степень собственных рисков.

Пока же государственное АСВ старается действовать в стиле обычной страховой компании – ищет любые предлоги не платить компенсации вкладчикам банков-банкротов.

Вот типичный пример: мелкий банк набирает депозитов у физических лиц, а в случае отзыва лицензии просто уничтожает базу данных о депозитах. В этом случае очень трудно доказать, что эти вклады вообще существовали. Поэтому специалисты советуют нести депозиты в подобные банки не наличными, а переводить со счета на счет, оставляя «электронный след».

Замкнутый круг

Остается выход – государственный банк. Но концентрация банковской сферы в руках государства – не самое лучшее решение. Российские госбанки и так слишком мощные игроки. Они занимают больше двух третей банковской системы по активам, и эта доля растет уже 15 лет. В результате даже у крупных частных банков ухудшаются условия доступа к кредитам, и они вынуждены за них «переплачивать». Это приводит к снижению эффективности их работы и потере частными банками доли рынка, которую занимают опять же государственные банки. Частные банки пытаются удержаться за счет сомнительных операций, за что их опять наказывает регулятор, а государственные банки увеличивают свое присутствие на рынке снова. Однако чем дальше, тем больше логика поведения госбанков становится не экономической, а бюрократической.

И даже решения регулятора, направленные на спасение банков «нерыночными» способами посылают финансовой системе неоднозначный сигнал. Недавняя выдача ЦБ колоссального беззалогового кредита банку «Открытие» может быть объяснима в бюрократической логике, но противоречит логике экономической – мы не знаем, какими критериями руководствовался регулятор, и могут ли и другие банки рассчитывать на такую поддержку в экстренной ситуации?

К чему в итоге приводит засилье на рынке государственных банков, превосходно описал в свое время Виктор Пелевин: «Человек берет кредит. На этот кредит он снимает офис, покупает джип «чероки» и восемь ящиков «Смирновской». Когда «Смирновская» кончается, выясняется, что джип разбит, офис заблеван, а кредит надо отдавать. Тогда берется второй кредит – в три раза больше первого. Из него гасится первый кредит, покупается джип «гранд чероки» и шестнадцать ящиков «Абсолюта». ‹…› А что в конце? ‹…› Если человек ‹…› сам бандит, то последний кредит перекидывается на Государственный банк, а человек объявляет себя банкротом. К нему в офис приходят судебные исполнители, описывают пустые бутылки и заблеванные офис, а он через некоторое время начинает все сначала. ‹…› Вместо всякой пузатой мелочи, которая кредитуется по пустякам, люди будут брать миллионы баксов. Вместо джипов, которые бьют о фонари, будут замки во Франции и острова в Тихом океане. ‹…› Но суть происходящего в этой стране всегда будет той же самой».

Автор – экономист Дмитрий Прокофьев

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Экономика