Эрдоган поделился с Путиным Идлибом

Российский президент Владимир Путин встретился в Сочи с турецким коллегой — главой Турции Реджепом Эрдоганом, нуждающимся в $230 млн. Лидеры договорились достичь компромисса в сирийской провинции Идлиб, взяв ее под совместный контроль.

---

Переговоры двух лидеров продолжались несколько часов. Перед их началом Реджеп Эрдоган сделал интригующий намек: «В заявлении, с которым мы выступим здесь... считаю, будет новая надежда для региона», — заявил он. После этого становилось, по крайней мере, ясно, что основной темой переговоров станет ситуация в сирийской провинции Идлиб.
«Мы решили создать вдоль линии соприкосновения вооруженной оппозиции и правительственными войсками к 15 октября текущего года демилитаризованную зону глубиной 15-20 км», — сообщил на итоговом брифинге Владимир Путин.
Война в Сирии — объединяющий, но в то же время и разъединяющий двух президентов фактор. И Путин, и Эрдоган принимают живейшее участие в сирийской войне, и декларируют одну и ту же высокую цель, победу над терроризмом. Очередные заявления об этом были сделаны неделю назад после саммита с участием Ирана в Тегеране. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что более приземленные цели у Москвы и Стамбула все-таки разные.

Разные интересы

Реджеп Эрдоган непременно хочет свалить режим сирийского президента Башара Асада; Владимир Путин публично говорит, что ему все равно, но его действия говорят о том, что он как минимум не против Асада.
Россия хочет нанести удар по провинции Идлиб, последнему оплоту сопротивления сирийским правительственным войскам со стороны оппозиции; Турция настаивает на том, чтобы не делать этого. Потому что опасается гуманитарной катастрофы и не хочет иметь дело с новыми миллионами сирийских беженцев, которых в Турции и так уже 3,5 млн человек.
Эксперты, впрочем, подозревают, что Стамбул не заинтересован в операции в Идлибе и по другим причинам. Технически это зона деэскалации, но именно поэтому в этот регион Турция направила военные подразделения; Эрдогану было бы выгодно иметь под контролем провинцию в соседнем государстве для давления на Дамаск — в виде некого аналога самопровозглашенных республик Донбасса. Так или иначе, в полном восстановлении Дамаском контроля над Сирией он не заинтересован.

Уступка Путина

Формулировку «вооруженная оппозиция», употребленную Путиным, можно расценить как некоторую уступку. Еще недавно глава МИД РФ Сергей Лавров, говоря об Идлибе, называл регион «гнойником, который нужно ликвидировать» и «последним крупным очагом террористов, которые пытаются спекулировать на статусе зоны деэскалации ... и подмять под себя вооруженные формирования, готовые к переговорам с правительством Сирии». Сейчас российский президент о «террористах» не обмолвился.
А министр обороны Сергей Шойгу сообщил, что военной операции в Идлибе не будет. Правда, из этой зоны необходимо будет вывести танки и прочее тяжелое вооружение сирийской оппозиции; а контроль, упомянул Путин, осуществлять силами российских и турецких военных патрулей.
Реджеп Эрдоган таким образом в этой ситуации скорее приобрел — во всяком случае, турецкие войска, судя по всему, в Идлибе остаются, причем с согласия России. Правда, за это приходится частично поделиться контролем над территорией. Войска будут не только с согласия, но и под присмотром.

Два одиночества

Нельзя сказать, что Россия не может оказаться Турции полезной сегодня. Путина и Эрдогана эксперты вообще любят сравнивать с встретившимися «двумя одиночествами». Они действительно во многом похожи: руководят странами-наследницами великих империй, расположенными на стыке Европы и Азии, и в силу продиктованными историей и географией особенностей менталитета вечно пытаются усидеть сразу на нескольких стульях.
В данном случае турецкого и российского президента объединяют, кроме войны в Сирии и неприязни к США, еще и экономические проблемы. В случае Турции они выражены гораздо ярче — едва вступив в клинч с Вашингтоном из-за ареста американского пастора, Реджеп Эрдоган получил катастрофический обвал лиры. Падение рубля последних недель было не столь драматичным, к тому же усилиями Центробанка его удалось затормозить. ЦБ РФ поднял ставку всего на 0,25% — турецкому пришлось поднимать более, чем вдвое.
Так что если президенты и обсуждали переход к расчетам в национальных валютах, о чем в последнее время часто говорят в России, Реджепу Эрдогану с таким курсом лиры заинтересовать Путина вряд ли удастся.

Нужда Эрдогана больше

Но вопрос экономического взаимодействия вполне мог затрагиваться на переговорах. Эрдоган, надо сказать, стал искать выход из пике довольно своеобычным способом — лично возглавил Фонд благосостояния Турции, еще и сделав заместителем своего зятя, министра финансов. Фонд юридически является частной компанией, хотя и аккумулирует доли в крупнейших государственных активах, от национальной почты до авиакомпании Turkish airlines, всего на сумму около $200 млрд. Этот фонд неподотчетен аудиту, но получил право выпускать долговые бумаги — когда он создавался, турецкие СМИ писали о планах привлечь до $1,2 трлн.
Другими словами, Реджеп Эрдоган теперь лично распоряжается немалой частью экономики Турции. И он отчаянно нуждается в деньгах. Издание Al-monitor оценивает сумму, которую туркам необходимо срочно привлечь во внебюджетные фонды для восстановления экономики, в $230 млн.
Владимир Путин, безусловно, тоже нуждается в деньгах. Иначе бы не было пенсионной реформы. Но нужда Эрдогана больше. А на усиление международного влияния, как показывает практика, Кремль может потратиться практически в любых условиях.

Фото: Известия