Самое интересное из бесед Ельцина и Клинтона

В архиве стенограмм разговоров президента России Бориса Ельцина с главой США Биллом Клинтоном все, понятное дело, бросились искать строки о Владимире Путине. Но это далеко не самое интересное, что можно обнаружить в президентских беседах тет-а-тет.

---

Такие документы, как архив стенограмм разговоров между первым президентом России Борисом Ельциным и его американским коллегой Биллом Клинтоном, всегда чрезвычайно интересны: обывателю редко представляется возможность посмотреть, как на самом деле ведутся переговоры на самом высшем уровне, как мировые лидеры общаются, принимают решения, что скрывается за ширмой скупых официальных коммюнике.

Друг Билл
Временные рамки архива охватывают несколько лет — с 1996 по 1999 год. Мы можем проследить, как развивались отношения президентов с момента перевыборов Ельцина до его ухода, когда Клинтон звонит уже объявившему об отставке Ельцину, в тот же день. В народном восприятии этот период давно превратился в анекдот с ходульными персонажами, тем интереснее узнать, что президенты, кажется, действительно дружили. Они горячо интересуются здоровьем друг друга, обсуждают костюмы и лишний вес, хвастаются внуками, в общем, предстают перед нами и вправду «другом Борисом» и «другом Биллом».

Невероятно часто (особенно американский президент) собеседники рассуждают о демократии, о будущем, о свободе. Настолько часто, что это даже кажется каким-то лицемерием, ведь не может же президент на полном серьезе излагать такие наивные вещи? Президенты в частных беседах должны как-то «делить мир», но нет, они его не делят, а говорят о кооперации усилий и исторических шансах. То есть друг другу они говорят ровно то же самое, что и на трибунах, и кажется, верят в это.

Нет, там есть, конечно, и деньги, и секретные переговоры. Вот Борис Ельцин звонит другу Биллу с просьбой добыть для России $2,5 млрд — иначе не на что платить зарплаты и пенсии, а без этого не выиграть выборы. Друг Билл обещает помочь чем сможет и спрашивает, а как же миллиард от МВФ? Нет никакого миллиарда, отмахивается Ельцин, Камдессю дал только $300 млн, и то они еще нескоро придут, а деньги нужны прямо сейчас.

НАТО раздора
А вот Ельцин агрессивно наезжает на Клинтона по поводу расширения НАТО на Восток и учений в Черном море. Такой Ельцин нам практически незнаком, риторика с «антироссийской политикой» ассоциируется у нас скорее с Путиным, но оказывается еще Ельцин требовал от Клинтона гарантий того, что ни одна пост-советская республика в НАТО не войдет: «Вы проводите военно-морские маневры возле Крыма. Это все равно как если бы мы тренировали войска на Кубе. Как бы вы себя чувствовали?.. давайте заключим устное, джентльменское соглашение о том, что ни одна бывшая советская республика не войдет в НАТО».

Билл Клинтон, конечно, практически всегда предстает в роли наставника. Как правило, ему удается убеждать Ельцина, и национал-патриоты безусловно могут увидеть в этом подтверждение тезиса о податливости первого президента России, которого легко обводит вокруг пальца коварный американец. К тому же Ельцин на каждом шагу, особенно в 1996-97 годах, не перестает повторять, как благодарен Клинтону за поддержку на выборах и вообще. Но мы можем проследить за их логикой и оценить состоятельность аргументов. Что оставалось делать «другу Борису»? Из бесед мы видим, что вариантов у него особенно нет: коммунисты грозят реваншем (видно, что Ельцина это пугает по-настоящему), денег не хватает и взять их больше негде, а демократический Запад — единственный, кто раскрывает объятия, на словах или нет, пока непонятно, но альтернатива все равно отсутствует. А во-вторых — похоже, они все-таки верили в то, что говорили.

Клинтон отказывает
Вот, к примеру, как Клинтон отказывает Ельцину в диалоге о расширении НАТО: «Такое соглашение секретным не останется... это будет месседжем о том, что мы-де по-прежнему направлены против России. Вместо создания нового НАТО [не направленного против России], которое должно помочь нам двигаться к объединенной Европе, мы получим ожидания того, что Россия задумала что-то плохое».
А вот объясняет, почему не может открыто выступить в поддержку Ельцина на выборах: «Есть люди, которые хотят раздуть антизападные, антиамериканские настроения [в России]... я не хочу говорить ничего, что может быть использовано против вас».

В разговорах можно встретить немало обсуждений внешнеполитических вопросов, отношений с Китаем, Японией, Ираком и так далее. Особенно любопытны переговоры о Югославии весной 1999 года. На протяжении долгого времени эта тема затрагивается в беседах Ельцина и Клинтона. Клинтон становится все более встревожен, но все еще верит в дипломатическое решение конфликта, просит Ельцина приложить для этого все усилия. Однако президент Югославии Слободан Милошевич игнорирует договоренности и обещания. Наконец, президенты начинают созваниваться чуть ли не ежедневно, Клинтон волнуется о сотнях тысяч беженцев, и вот когда появляются массовые жертвы, приходит к выводу, что другого выхода нет — нужно предпринять «round of actions», чтобы сделать Милошевича сговорчивее.

Ельцин не согласен, настаивает на продолжении переговоров, отношения вроде бы портятся, но все-таки друзья остаются друзьями. Президенты продолжают координировать действия своих эмиссаров и пытаются минимизировать конфликт. «Один командир в Дальневосточном военном округе, генерал-полковник Чичеватов, собирался отправить в Югославию батальон на помощь Милошевичу. Я отправил его в отставку», — делится в какой-то момент Ельцин.

Читается как ядреный политический триллер — мы видим, как и почему шаг за шагом Клинтон приходил к принятию решения о бомбардировках, и как относился к ним.

Президенты заодно
Когда речь заходит о Саддаме Хусейне — президенты обсуждают только дипломатические усилия. То же самое касается и Ирана. Президенты явно заодно, Ельцин с жаром опровергает даже предположение о том, что Тегеран может получить технологии ядерной бомбы от России.
Российские СМИ, разбирая стенограммы, сделали акцент лишь на том, что Борис Ельцин говорил о Владимире Путине, который впервые появляется в беседах в сентябре 1999 года, уже после того, как был объявлен преемником — на том, какой Путин, по мнению Ельцина, был обстоятельный, сильный, общительный, и как Ельцин верил, что преемник продолжит направление работы в демократии и экономике. Первый президент в итоге, как выяснилось, ошибся, но не это главное.

Это симптоматично, что во всем многостраничном архиве основной интерес вызвали, по крайней мере, пока, лишь строки о Путине. По-видимому, штамп о «лихих 90-х» настолько устраивает всех, что разбираться в мотивах и особенностях политики ельцинской эпохи просто незачем. Рефлексия по поводу собственной истории всегда вызывала у россиян отторжение, и вероятно то же самое со временем произойдет и с эпохой путинской, которую уже сейчас загнали в жесткую идеологическую конструкцию.