С 2015 года в России действует программа внутренней мобильности, цель которой – привлечь квалифицированных специалистов в развивающиеся регионы. Ее участникам обещана компенсация расходов на переезд, а работодателям – финансовая помощь в размере 225 тысяч рублей из федерального и местного бюджетов на каждого внутреннего мигранта. По данным Минтруда, за три года программой воспользовались лишь 1132 человека, в среднем – по 70 на каждый из шестнадцати приоритетных регионов. Это Камчатский, Красноярский, Пермский, Приморский и Хабаровский края, Амурская, Архангельская, Вологодская, Калужская, Липецкая, Магаданская, Новосибирская, Сахалинская, Тамбовская и Ульяновская области, а также Чукотский автономный округ. О том, почему «трудовые ресурсы» уклоняются от мобилизации, мы поговорили с жителями восьми российских регионов, перечисленных в документе.

Михаил Пискунов, историк, журналист (Новосибирск):

– Я бы выделил три аспекта проблемы. Первый: о программе мало кто знает, ее популяризация в европейской части России недостаточна. Второй: переезжать в Новосибирскую область из европейской части не очень выгодно по сравнению с местными центрами притяжения рабочей силы. Специалисту выгоднее поехать на Чукотку или север Красноярского края, где действуют такие же надбавки, но северные коэффициенты гораздо выше. Работники из-за Урала ехали сюда в советское время, когда были разные мегапроекты, которых сегодня нет. Так что, при прочих равных, выгоднее ехать в Москву или на север. Третий аспект: Новосибирская область закрывает свою потребность в специалистах иначе. Она является насосом, который естественным образом выкачивает перспективную рабочую силу из более восточных сибирских регионов. Со времен распада СССР внутренние мигранты оттуда тянутся на запад и оседают в Новосибирске и Средней Азии. При том, что местные кадры активно выезжают на запад России и за рубеж. Новосибирск, с поправкой на масштаб, играет в Сибири ту же роль, что и Москва с Питером в европейской части страны.

Алексей Борисенко, общественный активист (Владивосток):

– Владивосток – город не для бедных. Приморье занимает четвертое место в России по дороговизне квартир, а получить жилье от государства практически невозможно. При этом средние зарплаты здесь – 15-20 тысяч рублей. Неудивительно, что из края массово уезжают люди.

Молодые специалисты не приезжают в Приморье по тем же причинам, по которым и уезжают отсюда. Тут не так много рабочих мест, причем значительная их часть принадлежит трудовым мигрантам из КНР, КНДР и стран Средней Азии. Они много трудятся, но получают низкую зарплату. Из-за этого они очень востребованы на рынке труда.

Ян Ли, студент (Хабаровск):

– Работники не переезжают в Хабаровский край по вполне понятным причинам. Во-первых, это однократность выплаты. Раньше работники переезжали на Дальний Восток, потому что материальный стимул был стабильным: люди ехали за высокими зарплатами. Сейчас такую политику можно проводить только на госпредприятиях, а частный бизнес сам решает, сколько платить своим работникам. Вопросы о развитии региона его чаще всего не волнуют. Во-вторых, если компания участвует в программе, органы исполнительной власти, как указано, обязаны следить за ее исполнением. Ни одному работодателю это не нужно, ведь подобный контроль может потянуть за собой и другие проверки.

Андрей Неструев, студент Горного университета в Санкт-Петербурге, уроженец Камчатки:

– Первая причина – неразвитая инфраструктура. Самый населенный на Дальнем Востоке – Приморский край. Единственный крупный город здесь – Владивосток, а ведь он даже не миллионник. В остальных городах нет ни хорошей медицины, ни хорошего образования. Вторая причина – конкуренция со стороны Китая, а на Камчатке – еще и со стороны США. У нас на предприятиях очень много китайских инженеров. Третья причина – высокие цены на продукты и вообще стоимость жизни. Все знают, что на Камчатке, Сахалине очень дорогие продукты. На самом деле такая ситуация везде в Дальневосточном федеральном округе, потому что доставлять их очень сложно.

Святослав Альбирео, предприниматель (Красноярск):

– Я слышал не раз про такие программы. Думаю, с их помощью просто осваиваются деньги. Раз в год берут какого-нибудь специалиста, чтобы показать, что программа действует. Но местные работодатели думают: своих спецов достаточно, куда еще иногородних? Предприятия работают и ладно.

У нас в крае есть несколько нефтяных компаний, которые недавно поглотил «Ванкор» (дочернее предприятие «Роснефти», разрабатывающее нефтяные месторождения в Восточной Сибири – прим. ред.). Он поставил довольно жесткие условия. Поувольняли многих бурильщиков, техников и помбуров – советские кадры еще. А кто работать-то будет? Об этом не подумали. Пришлось идти на поклон. Старые специалисты как работали, так и работают, а когда умрут – некому будет в России нефть добывать.

Недавно «Ванкор» снял рекламный ролик про квартиры в подарок, оплату жилья, премии, рост зарплат и карьеры. Но все это для офиса, а не для производственников. Поэтому люди и рвутся в бесполезные менеджеры, а на рабочих специальностях трудятся те, кому больше некуда деться.

Анастасия Мальцева, правозащитник (Пермь):

– Трудовая миграция носит у нас классический характер: из небольших городов люди едут работать в Пермь. Например, идет большой приток из Соликамско-Березниковской агломерации в связи с программой помощи из-за провалов (проседания грунта в местах бывших горных разработок – прим. ред.), но едут и из других депрессивных городов. Из Перми, в свою очередь, идет миграция в Москву, вахтовики отправляются на нефтедобычу в ХМАО, Тюмень и так далее.

Прибывающая рабочая сила – достаточно дешевая. Она закрывает основной спрос в условиях, когда промышленного роста в регионе, по сути, нет. Специально привлекать рабочую силу издалека с дополнительными затратами нет никакого интереса. Кроме того, сильно снижают мобильность трудности с реализацией жилья при переезде – это особенно характерно для малых городов.

Алексей Облезин, журналист (Ульяновск):

– Ульяновская область – регион неблагополучный с экономической точки зрения. Здесь принята глупая инвестиционная программа, основной упор в которой сделан на добычу и первичную обработку сырья. Помимо этого развиваются лишь такие производства, которые не требуют значительных людских ресурсов, разве что немногочисленных специалистов с высшим образованием. Совершенно не развивается сфера услуг. Все это бьет по количеству рабочих мест, которое неуклонно сокращается, и по уровню зарплат.

Инвестиционная политика Ульяновской области привела к тому, что инвесторы заинтересованы получать в нашем регионе дешевую рабочую силу. Пивзавод «Эфес» хотели построить в Самаре, а построили у нас. Потому что в Самаре люди получают зарплату 50 тысяч рублей в месяц, а в Ульяновске рады и восемнадцати. Губернатор торгует нищетой региона.

Закон о налогообложении, который в свое время протащил Кудрин, повлиял на развитие промышленного сектора. С тех пор, как платить налоги стали по местонахождению головного офиса, все деньги стали утекать в Москву. Если центральный офис «Авиастара» (авиастроительный завод в Ульяновске – прим. ред.) находится в столице, то и деньги тратятся там. Региону остаются НДФЛ, часть НДС, минимальная часть прибыли предприятий и налог на землю.

Владимир Сорокин, рабочий завода «Пежо-Ситроен» в Калуге, активист профсоюза:

– Благая, казалось бы, инициатива правительства подразумевает выделение дополнительных ресурсов, а со стороны бизнеса – еще и некоторые социальные обязательства. Но будет ли все это соблюдаться? Вряд ли. Думаю, это понимают и те специалисты, которые, как предполагается, должны кинуться в пучину «мобильности». Большинство из них осознает, чего стоят обещания власти и какие бюрократические препоны их ждут. К тому же нет никакой гарантии, что экономическая ситуация на новом месте спустя какое-то время не изменится на очень неблагоприятную. Так стоит ли «овчинка выделки»? Ведь выделяемые суммы слишком незначительны и не позволят нормально обустроиться на новом месте.

Общество