В конце прошлого года правительство Северного Судана отозвало лицензию российской компании Siberian for Mining на работу по добыче золота из-за того, что в течение двух с половиной лет та так и не сумела наладить производство в этой стране. Это рядовое в деловой жизни событие не привлекло бы такого внимания, если бы соглашение между Siberian for Mining и Суданом не преподносилось бы как самое крупное в истории золотопромышленности этой страны. Увенчаются ли успехом другие попытки Северного Судана затащить Россию на африканский континент для решения своих внутренних задач?

Несостоявшаяся мировая сенсация

В 2015 году российская компания с помпой объявила об обнаружении крупнейших месторождений золота в двух суданских провинциях – Красноморской и Северонильской. Объем оценивался в 46 тысяч тонн, что в денежном выражении по текущим рыночным ценам составляло 300 млрд долларов. В течение первого года российский золотопромышленник обязался добыть не менее 33 тонн золота, а через 2,5 года, то есть к концу 2017 года, уже 55 тонн. Как заявлял тогда глава и владелец Siberian for Mining Владимир Жуков, для переработки будущего золотого сырья его фирма построит аффинажный завод – первый в своем роде на всем африканском континенте, куда инвестирует не менее 240 млн евро.

Для Судана, в котором экспорт золота обеспечивает более трети бюджетных поступлений в иностранной валюте, новые золотоносные месторождения сулили колоссальную перспективу. Случись это открытие на самом деле, страна в одночасье из самых бедных государств мира могла бы превратиться в процветающую державу и разом решить накопившиеся острейшие проблемы. Однако чуда не получилось.

Но почему объявившая о столь громадном открытии Siberian for Mining так и не сумела приступить к добыче в соответствие с подписанным с суданским правительством соглашением – остается загадкой. Попытки получить разъяснения в самой компании по указанным на ее сайте контактным реквизитам успехом не увенчались. Но каковы бы ни были истинные причины, факт остается фактом: компания лишилась лицензии и, вероятно, будет вынуждена уйти с суданского рынка золотодобычи.

Это прискорбно, потому что суданский рынок золота выглядит очень многообещающим. В стране после находки в 2009 году на Холмах Красного моря самородка золота весом 17 килограммов вспыхнула настоящая золотая лихорадка. Ажиотажный интерес к суданскому (нубийскому) золоту, известному еще со времен фараонов, привел к появлению в стране большого числа геологоразведочных и золотодобывающих компаний. Сейчас их насчитывается более 400 (в том числе есть пара-тройка российских компаний, правда, они пока не могут похвастаться особой результативностью). Благодаря их усилиям менее чем за десятилетие Судан стал третьей по объемам добычи и экспорта золота страной в Африке после ЮАР и Ганы.

Если в самом начале массированной золотодобычи, в 2009 году, здесь добывалось всего 4 тонны золота, то в 2014 году из местных недр было извлечено уже 36 тонн. А за 9 месяцев текущего года Министерство природных ресурсов отчиталось уже почти о 75 тоннах произведенного желтого металла. Хотя добыча здесь ведется варварскими полукустарными методами с повсеместным применением ртути, отравляющей почву и попадающей в воды Нила. Достигнутые показатели золотодобычи – не предел, поскольку 85% территории страны до сих пор не разведано не только на золото, но и на залежи других полезных ископаемых.

Конфликты, санкции и нищета

Геологоразведка, равно как и любой другой вид бизнеса в Судане, осложнена целым рядом факторов. Всего 6 лет назад эта некогда крупнейшая по размеру территории африканская страна была разделена на Северный Судан и на Южный. Причем, к Южному отошло 75% всех нефтяных запасов единого в прошлом государства. Это заставило правительство Северного Судана судорожно искать альтернативные источники пополнения доходов. После разделения вся нефтепереработка и нефтетранспортная инфраструктура, выводящая к единственному суданскому экспортному окну на Красном море – Порт-Судану, осталась на Севере. Между Северным и Южным Суданами немедленно начались разногласия по поводу тарифов на прокачку южносуданской нефти по северосуданским нефтепроводам, вылившиеся в вооруженные столкновения. А разразившаяся в 2013 году в Южном Судане межплеменная война (в дополнение к неутихающим межгосударственным, племенным и клановым конфликтам в Дарфуре и Южном Кордофане) стала еще одним источником напряженности, не позволяющим обеим Суданам выкарабкаться из хронического экономического и гуманитарного кризиса.

Вплоть до последнего времени Северный Судан находился под действием американских санкций, частично отмененных в октябре 2017 года. При этом он по-прежнему числится в официальном списке стран, поддерживающих терроризм, Госдепа США. Западные компании не имели возможности напрямую работать в Судане, а те, кого США ловили на сделках с этой страной, как например, банки Deutsche Bank и BNP Paribas, подвергались ими финансовым преследованиям. Президент страны Омар аль-Башир по решению Международного уголовного суда с 2008 года находится в международном уголовном розыске за геноцид и этнические чистки в Дарфуре, что не мешает ему достаточно свободно перемещаться по миру и вести переговоры с главами других государств.

Для чего козе баян?

В ноябре прошлого года Омар аль-Башир прибыл и в Россию, где встретился с Владимиром Путиным. Президенты обсуждали вопросы региональной безопасности, военно-технического сотрудничества и экономического взаимодействия. Как обычно, по итогам переговоров был подписан целый ряд соглашений и меморандумов, важнейшими из которых стали соглашение между правительствами России и Судана о сотрудничестве по мирному атому, концессионные соглашения на золотодобычу между министерством минеральных ресурсов Судана и компанией «М Инвест», а также соглашение о выделении лицензионных блоков для проведения геологоразведки c компанией Kush for Exploration & Production Co. Ltd. Между «Росгеологией» и министерством нефти и газа Судана был также подписан меморандум о взаимопонимании, закрепляющий победу этой российской компании в выигранном год назад тендере на подготовку геологических карт металлосодержащих запасов в стране.

Однако основное предложение, которое сделал Омар аль-Башир Владимиру Путину, – это строительство российской военно-морской базы в Порт-Судане на побережье Красного моря. Оно было сдобрено активной антиамериканской риторикой и приправлено лестью в адрес России, чья позиция в сирийском вопросе, по словам суданского президента, не позволила «утратить страну». Интерес Судана к российскому военному присутствию в стране понятен: оно позволило бы играть на противоречиях между двумя крупнейшими игроками в регионе Ближнего Востока и использовать их для решения внутренних проблем. Для России же наличие базы ВМФ на Красном море не имеет никакого смысла.

Сегодня Судан – это вотчина Китая, основного кредитора и торгового партнера этой страны. Поднебесной принадлежит вся местная производственно-сбытовая нефтяная инфраструктура, по которой в Китай экспортируется до 80% производимой нефти и нефтепродуктов. Для работы в суровых условиях на суданских нефтепромыслах китайцы массово сгоняют свой неблагонадежный и криминальный контингент, который охраняет едва ли не дивизия солдат, замаскированных под охранников и вспомогательных рабочих. Силами этой практически дармовой рабочей силы в Северном Судане возводятся и гражданские, и социальные объекты.

Экономические интересы России в Северном Судане минимальны. Товарооборот, хотя и растет ежегодно высокими темпами в процентном отношении, очень незначителен: 230 млн долларов в 2016 году и 280 млн долларов за первые три квартала 2017 года. И практически полностью представлен российским экспортом в эту страну. Каких-либо крупных инвестиционных проектов у России здесь нет. Подписанное по итогам визита Омара аль-Башира соглашение по мирному атому вряд ли когда-либо выльется в проект строительства атомного объекта в этой проблемной стране, постоянно балансирующей на грани очередного этнического конфликта или военного переворота. А надежды на золото, как показывает совместный опыт работы в этой области, наталкиваются на серьезные препятствия и проблемы.

Экономика