Последние три года в России только и говорят о «повороте на Восток» как о новом направлении государственной экономической стратегии. О том, каковы результаты, рассказывает экономист Дмитрий Прокофьев.

Объективные обстоятельства

Действительно, за эти годы доля КНР во внешнеторговом обороте РФ выросла на 4%. Сейчас, по данным ФТС России, торговля с Китаем – это одна седьмая часть всей российской внешней торговли. Правда, со стороны КНР бизнес с РФ выглядит иначе. Свою внешнюю торговлю Поднебесная измеряет в триллионах долларов, поэтому в ее масштабах торговля с северным соседом не представляет ничего особенно важного. По объемам торговля России и Китая десятикратно уступает торговле Китая и Южной Кореи.

Но не Китаем единым живы Азия и Тихий океан, там есть много других перспективных стран и даже межгосударственных объединений, с которыми Россия старается выстроить отношения. К сожалению, получается это не всегда, и не только действия России служат этому причиной.

На пути желания России «вписаться» в круг восточноазиатских деловых игроков лежит ряд непреодолимых объективных препятствий, которые власти почему-то предпочитают не замечать. Самым ярким примером может послужить история с участием России в организации под названием Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество (АТЭС). Именно к саммиту АТЭС в 2012 году во Владивостоке был построен мост на остров Русский, а сам саммит с разными вспомогательными мероприятиями обошелся российскому бюджету более чем в 10 миллиардов долларов. Для сравнения, в Европейском союзе такую же сумму Германия – крупнейший донор ЕС – вносит на все европейские нужды.

Правда, кроме организации саммитов АТЭС никакой особенной деятельности не ведет. Нам хочется думать, что АТЭС – это нечто, похожее на Евросоюз, но это совсем не так. Проблемой всех масштабных азиатских и тихоокеанских деловых партнерств является сложность поиска общих интересов и отсутствие желания кооперации между их участниками. В этих условиях очень трудно выработать какие-то решения, которые не только бы устраивали всех, но и мотивировали к их реализации.

Самый очевидный пример – аграрный рынок, который в Европе действительно стал единым. Какой единый рынок сельскохозяйственной продукции может быть в АТЭС, если в этой организации одновременно числится Австралия – аграрная сверхдержава и главный сторонник либерализации продовольственной торговли, и Япония – главный мировой протекционист в этой отрасли? С культурными различиями все еще хуже: как будут договариваться между собой образованные китайцы из Сингапура, живущие по британскому праву и говорящие по-английски лучше, чем сами англичане, и представители Папуа – Новой Гвинеи, страны, где сохраняется родоплеменной строй? Какую единую экономическую политику выработают Вьетнам и Китай, которые почти не торгуют между собой, зато являются лютыми конкурентами на рынках массовой одежды в Европе и в США?

Дела и цифры

Организаторы АТЭС все это прекрасно понимают и никаких «интеграционных иллюзий» не испытывают. Поэтому АТЭС вообще не налагает на своих участников никаких финансовых обязательств, все пожертвования в бюджет АТЭС – совершенно добровольные, а расходы на все текущие проекты АТЭС – семинары и маркетинговые исследования – находятся на уровне 10-15 миллионов долларов в год.

Надо сказать, что исследования рынка эксперты АТЭС проводят на высоком уровне (штаб-квартира организации находится в Сингапуре, а эта страна славится умением организовать эффективную работу). Например, чиновники АТЭС сделали очень полезную вещь – сформировали детальную базу данных по тарифам и таможенным процедурам в странах-участницах организации и предложили механизмы унификации и упрощения множества процедур и документов. Идея хорошая, но именно в проекте «упрощения» и «унификации» таможня Россия участвовать категорически отказалась.

У всех азиатско-тихоокеанских проектов есть и еще одна важная особенность: без участия в них главных тихоокеанских игроков – США и Китая – они выглядят не вполне серьезными. С другой стороны, появление в любом таком союзе США или КНР сразу же сдвигает чашу весов на их сторону – просто в силу размера экономик. ВВП всего Евразийского союза, оцененного по самому лояльному для развивающихся экономик показателю – «паритету покупательной способности (ППС)», не превышает 4 триллионов долларов, в то время как для Китая этот показатель составляет без малого 21,5 триллиона долларов.

Союз равных

Поэтому Россия, а формально и Евразийский экономический союз (ЕАЭС) в ее лице, ищет себе союзников рангом поменьше. Такой потенциальный союзник на Востоке есть – Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). В АСЕАН входят десять стран Юго-Восточной Азии: Бруней, Камбоджа, Индонезия, Лаос, Малайзия, Мьянма, Филиппины, Сингапур, Таиланд и Вьетнам. Это достаточно близкие друг другу территориально экономики, имеющие опыт сотрудничества и сходные позиции по ряду вопросов. Правда, финансисты скажут, что главной скрепой такого союза на самом деле являются счета в сингапурских банках и сингапурская фондовая биржа, поскольку этот город-государство – единственный мировой финансовый центр в данном регионе. Тем не менее, ВВП АСЕАН всего в два раза больше «российско-евразийского», а значит, экономики двух «содружеств» выглядят вполне сопоставимыми, а синергия между ними – возможной. И в самом деле, во всех выступлениях российских начальников, ответственных за внешнеполитический курс, упоминание АСЕАН стало практически обязательным за последние три года.

Есть только одно странное обстоятельство: все заявления о сотрудничестве, развитии и синергии никак не хотят превращаться в дела – не только в цифры растущего товарооборота, но и хотя бы в соглашения о зонах свободной торговли.

Без мотивации

Хотя нет, одно такое соглашение ЕАЭС в 2015 году заключила – с Вьетнамом, бывшим «историческим» сателлитом Советского Союза. Это соглашение предполагалось сделать моделью для дальнейшей интеграции ЕАЭС и АСЕАН. К сожалению, такой моделью оно и стало. Посмотрев, как работает «модель», восточноазиатские «тигры» охладели к дружбе с северным «медведем».

Дело в том, что соглашение не касалось действительно важных для бизнеса Вьетнама аспектов – например, экспорта вьетнамских морепродуктов, ввоз которых в Россию ограничен санитарными нормами. Что же касается снижения или обнуления тарифов для почти 90% наименований товарной номенклатуры, то снижение этих пошлин уже было связано с участием обеих стран в ВТО.

Как развивается зона свободной торговли с Вьетнамом?Нельзя сказать, что торговля между ЕАЭС и Вьетнамом не увеличивается. Хотя в 2016 году товарооборот снизился, за первые четыре месяца 2017 года объемы импорта-экспорта стали расти. Вот только трудно сказать, какое влияние на этот рост оказало Соглашение о ЗСТ, а какое – мировой промышленный рост, спровоцировавший спрос на сырье и потянувший за собой вверх и российскую экономику. Взаимная торговля РФ растет со всеми странами, даже с США вопреки всей риторике. По данным ФТС России, в 2016 году объем взаимной торговли между Америкой и Россией достиг $20,3 млрд. А в 2017 году, по предварительному прогнозу, может быть на 20% больше. Но вернемся в Азию.

Вьетнам продает странам ЕАЭС больше, чем покупает сам. Его экспорт в начале этого года вырос почти на 30%, а вот импорт прибавил не более 10%. Рост евразийского экспорта во Вьетнам обеспечили поставки продукции первичной переработки металлов, то есть фактически то же самое сырье для промышленности. Здесь на рынке металлов конкурентом России выступает Казахстан, член ЕАЭС.

Зато Вьетнам активно предлагает «евразийскому рынку» товары с высокой добавленной стоимостью. Двигатели, станки, электроприборы, запасные части, изготовленные по западным технологиям, превышают 60% вьетнамского экспорта в ЕАЭС. Основной покупатель вьетнамской промышленной продукции – Россия: на нее приходится 90% «евразийского» товарооборота с Вьетнамом.

Примечательно, что во время спада торговли в 2016 году, когда российский экспорт в эту страну сократился на 25,5% по сравнению с 2015 годом, импорт из Вьетнама продолжал расти, прибавив 20%. По итогам прошлого года товарооборот России и Вьетнама составил 3,8 миллиарда долларов. Даже если этот товарооборот будет прибавлять по 25% в год, достичь заявленного российскими чиновниками 3 года назад показателя в $20 миллиардов он сможет только через много лет. Для самого же Вьетнама доля ЕАЭС во внешней торговле не достигает и одного процента, в то время как бизнес с Соединенными Штатами Америки обеспечивает более одной пятой части вьетнамского экспорта.

Без мотивации

Никаких новых возможностей для вьетнамского бизнеса в России такое соглашение не открывает, никаких негативных последствий для производителей ЕАЭС, требующих вмешательства политиков, оно тоже не несет, рассудили в АСЕАН.

Если россияне хотят «выдвигать инициативы» или «генерировать смыслы» (все больше о том, как насолить США), что ж, это их дело. Достаточно посмотреть на долю России во внешней торговле АСЕАН (на нее приходится 0,7% импорта и 0,4% экспорта ассоциации), чтобы понять, что соглашения о «свободной торговле», в рамках которых Россия не собирается открывать свои рынки или специально покровительствовать восточноазиатскому бизнесу, не станут драйвером роста в экономиках членов АСЕАН. Для того, чтобы продавать России машины и механизмы в обмен на сырье и зерно, никакие особенные соглашения не нужны. Логика такой торговли определяется более глобальными факторами, чем желания чиновников.

Гораздо интереснее, с точки зрения АСЕАН, гармонизировать отношения с другими крупнейшими экономиками региона и ведущими торговыми партнерами – Китаем, Японией, Южной Кореей, Индией, Австралией и Новой Зеландией. Каждая из этих стран предлагает что-то существенное: Китай – кредиты и инвестиции, Южная Корея и Япония – технологии и участие в производственных цепочках, Австралия и Новая Зеландия – продовольствие и те же технологии. Индия представляет собой колоссальный растущий рынок.

Россия же предлагает договоренности, ее саму ни к чему важному не обязывающие, и рассуждения о перспективах сотрудничества. Это, с точки зрения восточных партнеров, не плохо как тема для дипломатических разговоров, но не интересно в смысле развития экономики. А других предложений у России нет.

Автор – экономист Дмитрий Прокофьев

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Экономика