В автомобильной отрасли продолжают увольнять рабочих – явными и скрытыми способами. О том, как это происходит и что на самом деле ждёт людей, потерявших работу, рассказывают рабочий АВТОВАЗа и представитель профсоюза.

Пьющих уже давно уволили

Символом промышленного кризиса по-прежнему остается автопром, обескровленный и продолжающий избавляться от рабочих рук, несмотря на госсубсидии. В свою очередь символом неблагополучия в автопроме является АВТОВАЗ, политика оптимизации которого началась ещё в 2008-2009 годах. За последние два года численность работников этого завода сократилась с 52 до 41 тысячи человек. По заявлениям администрации, новое сокращение затронет 740 человек, правда, «не связанных с основным производством».

Генеральный директор компании Николя Мор заверял, что уволенные будут трудоустроены в индустриальном парке, на предприятиях-поставщиках АВТОВАЗа, а также в компаниях, не связанных с автопроизводством. Также сообщалось, что сотрудники, ушедшие добровольно – по соглашению сторон – получат от завода денежную компенсацию за увольнение в размере нескольких месячных окладов.

Сами работники рисуют куда менее благодушную картину.

– У меня нет точных данных, но впечатление такое, что планку в 740 человек преодолели давно, – говорит рабочий прессового производства АВТОВАЗа Максим Напаскин, работающий на предприятии с 2004 года. – По всему заводу люди брали предложенную компенсацию в пять окладов и уходили толпами. Из прессового тоже уходили за оклады. Это были рабочие основного производства: штамповщики, операторы, контролёры, некоторые мастера.

Нынешняя ситуация не похожа на ту, которая сложилась на ВАЗе в прошлый кризис, в 2008-2009 годах, отмечает рабочий. Тогда в первую очередь «сливали залётчиков» – нарушителей трудовой дисциплины. Сегодня «пьющих и прогульщиков давно нет, остались только работящие и безропотные».

Синица в руках или журавль в небе

О попытках работодателя как-то подсластить пилюлю сокращений говорит и бригадир автозавода «Форд-Соллерс» во Всеволожске, председатель первичной организации Межрегионального профсоюза «Рабочая ассоциация» (МПРА) Игорь Темченко.

В отличие от АВТОВАЗа «Форд» долго считался образцом «западного стиля» трудовых отношений. С середины 2000-х здесь были сильны позиции профсоюзов, проходили резонансные забастовки и действовал продвинутый по сравнению с Трудовым кодексом коллективный договор. Но кризис внёс свои поправки. В 2015 году на предприятии работало порядка 1800 человек, а в 2017 году – уже около 1200.

По словам Игоря Темченко, снижения численности персонала руководство добивалось, вводя «программы добровольного увольнения» (ПДУ). Как и на АВТОВАЗе, рабочим сначала предлагали уволиться за пять месячных окладов и только потом проводили «чистки». Подобная тактика позволила компании формально выполнить обязательства перед государством – не проводить массовых (свыше 50-ти человек) сокращений. Однако на деле рабочие, согласившиеся взять откупные, остались в проигрыше, уверен Игорь Темченко.

– В декабре прошлого года работодатель объявил о готовящемся сокращении 150-ти рабочих. Примерно 80 из них сразу же согласились уйти по ПДУ, получив на руки около 200 тысяч рублей. Сработала обыкновенная жадность: «Хапнул, и – ура!». А те, кто отказались увольняться, проработали до середины января (работодатель обязан предупредить работника о сокращении за два месяца), получив полтора оклада. Плюс, по закону, они получили ещё три оклада, встав на учёт в службу занятости. Итого, 4,5 оклада. При этом часть «отказников» – 11 человек – были по разным причинам исключены из списков и остались работать. Ещё 50 добиваются восстановления на работе через суд. У них есть шансы на победу, в отличие от тех, кто не захотел бороться», – рассказывает профсоюзный лидер.

Вынужденное безденежье

Воспользоваться программами добровольного увольнения людей вынуждает безденежье, говорит Игорь Темченко. До кризиса средняя зарплата квалифицированного рабочего «Форда» составляла около 50 тысяч рублей в месяц. После введения четырёхдневной рабочей недели (мера, подававшаяся как альтернатива сокращениям) она упала на четверть. А если на четырёхдневку накладывался простой, при котором рабочим платят две трети от зарплаты, – то и наполовину. Неудивительно, что многие предпочитали уволиться с «синицей в руке», чем дожидаться окончания плохих времён.

Казалось бы, Санкт-Петербург в отличие от моногорода Тольятти предоставляет больший выбор вакансий. Но квалифицированным, свободолюбивым и привыкшим к высоким социальным стандартам рабочим «Форда» рады не везде. По словам Игоря Темченко, на многих петербургских промышленных предприятиях действует негласный запрет на приём работников с «Форда». Причина – традиции забастовочной борьбы, в своё время позволившие рабочим этого предприятия высоко удерживать планку зарплаты и условий труда.

– Многие работодатели не скрывают, что причина именно в этом. Фордовцы не привыкли молчать. Они начинают сравнивать условия на новом и старом месте работы, спорить с начальниками и высказывать вредные с их точки зрения мысли, – говорит профсоюзный лидер.

«Решили» проблему

По мнению рабочего АВТОВАЗа Максима Напаскина, громкие заявления руководства о содействии трудоустройству уволенных позволяют АВТОВАЗу затушевать реальные последствия сокращений, а местным чиновникам – снизить «бумажные» показатели безработицы.

– Рабочие, которые перевелись в индустриальный парк, рассказывают, что они заняты хозяйственными работами. Например, отдирают линолеум в цехах бывшего Волжского машиностроительного завода (закрытое предприятие-поставщик АВТОВАЗа), убирают мусор. Без спецодежды, используя металлические пруты вместо инструмента, – рассказывает рабочий. – «Массовые сокращения на АВТОВАЗе» – это звучит скандально. А кто так пристально будет следить за персоналом в каком-то дочернем предприятии? Пока из бюджета выделяются деньги заводу, это болотце – индустриальный парк – будет существовать. Года через два оно просто испарится.

Хуже безработицы

Участь вазовцев, оставшихся без места – труд в неформальном секторе, где особенно высок риск невыплат заработной платы, или миграция. Многие из них устраиваются в частные агентства занятости, сдающие рабочую силу в аренду или «заём». При такой схеме формальный и реальный работодатель разделены, что делает положение работника более уязвимым.

– У меня полно знакомых, которым уже за сорок, – продолжает Максим Напаскин. – Они вынуждены перебиваться какими-то случайными заработками. Заёмный труд в Тольятти практикуется широко. То консервы в супермаркете раскладываешь часа четыре, то недели две мусор где-нибудь убираешь. Месяц-другой – в охране... Постоянные «поскакушки» какие-то и кидалово. Один мой товарищ два месяца работал на стройке. Зарплату ему выплачивали частями. Уйти сразу он не решался, боясь, что тогда вообще ничего не получит. Многие в деревню возвращались, а кто-то, наоборот, в Питер подался или другой крупный город.

В Санкт-Петербурге ситуация не лучше. Устроиться работать на конвейер напрямую, минуя кадровые агентства, здесь тоже практически невозможно.

– Стройка, извоз, склады, разовые работы. Сегодня смену отработал, получил деньги, а завтра – не нужен, – описывает реалии жизни уволенных Игорь Темченко.

Общество