Авторская колонка

Заголовки российских СМИ вновь наполнились радостным милитаризмом. «В НАТО признали уязвимость сил быстрого реагирования перед Россией» «Войска НАТО бессильны против России в Прибалтике» и даже «Российская угроза может оказаться для альянса фатальной». То есть мы опять всех победим.

Поводом для агрессивного оптимизма стала публикация в The Financial Times. В ней два неназванных высокопоставленных военных Североатлантического Альянса заявляют, что пятитысячный контингент сил быстрого реагирования НАТО будет уязвим во время фазы развертывания в Польше и Балтии, если там случится вооруженная агрессия России. Эта «уязвимость» будет следствием увеличения российского военного потенциала в Калининградской области и наличие у нашей страны значительных ресурсов военной техники на своих западных границах. В результате, нынешние силы НАТО в регионе рискуют быть разгромленными еще до приведения в боеготовность.

Какое счастье, прогнившие гейропейцы и америкосы нас боятся. И они признают свою немощь, признают нашу мощь, а значит, признают и нас самих. Патриарх Кирилл говорит, Что на Западе  духовная катастрофа и мы, конечно, не хотим быть на них похожи. Но именно их признания мы желаем отчаянней всего. Мы, изолированные и обложенные санкциями, жадно ловим каждое слово их скудной похвалы и, в результате, в топы новостей регулярно вылезают сообщения вроде «такой-то европейский политик или актер сказал что-то хорошее про Россию». Особо лакомый акт признания произошел бы в случае победы Сергея Лазарева на Евровидении, но не срослось. Но что нам песенные конкурсы, самое главное в жизни – это война. Они признают нашу военную мощь, то есть признают самый смысл нашего существования – быть великой военной державой. А значит, не зря мы терпим лишения, не зря «затягиваем пояса».

За бравурными заголовками потерялась вторая половина публикации The Financial Times - именно уязвимость НАТО стала главной причиной решения Альянса о размещении большего контингента на своем восточном фланге. Для того чтобы подразделения Альянса при необходимости можно было развернуть в Польше за два-три дня в польском парламенте уже проголосовали за изменения в закон об иностранных войсках. Кроме того, в Восточной Европе будут дополнительно  размещены 250 единиц танков и БМП. А на июльском саммите НАТО в Варшаве обсудят еще большее усиление войск Альянса в регионе.

Подобные новости сопровождаются привычной внутрироссийской риторикой. «Мы показали НАТО нашу силу», - бахвалятся государственники-патриоты. «Вот результат наших действий -  Альянс усиливает военную группировку у наших границ», - парируют либеральные оппозиционеры.

Обе позиции шокируют своей легкомысленностью. Спикеры и аналитики ведут себя так, словно мы все еще в XIX веке и расстановка наших и вражеских солдатиков на карте – самое главное. При рассуждениях о самом страшном, что только можно представить – военного конфликта России и НАТО - словосочетание «ядерная война» произносится противоестественно редко. Гипотетическая война с Североатлантическим Альянсом анализируется так, словно эту войну можно выиграть, словно нет гарантированного взаимного уничтожения, словно останется хоть кто-то живой, чтобы насладиться победой.

Любая дискуссия о территориальном балансе сил между Россией и НАТО по-хорошему должна уже через минуту сводиться к фразе «Но это все не важно, потому что если будет война, мы все равно все умрем».  Кто-то быстро – от бомбардировок, кто-то медленно – во время ядерной зимы».

Но бесчисленные политики, политологи и военные эксперты продолжают анализировать расстановку сил, расстояние до границ и численность контингента, хотя это не имеет ни малейшего смысла. Какая разница, какова комбинация белых и черных фигур, если после определенного момента игры шахматная доска взорвется?  

Но бесплодные милитаристские разглагольствования все равно продолжаются. Во-первых, о реальности ядерной войны страшно даже думать, не то что говорить. Сразу срабатывает суеверная защита «не накаркать». А во-вторых, если действительно глубоко осознать, что значит «гарантированное взаимное уничтожение», то говорить становится просто не о чем. Россия и Америка никогда не начнут прямой военный конфликт, так как обе стороны не склонны к самоуничтожению. На фоне этой благостной банальности околовоенные рассуждения теряют всякий смысл. Но политикам, журналистам и военным экспертам нужна тема для разговора, нужно отрабатывать инфоповод, нужно поддерживать военно-патриотический раж у населения. 

В итоге, все продолжают делать вид, что вся эта демагогия имеет смысл. Вот СМИ и радуются, что наши противники признают наше вероятное превосходство в начале гипотетической войны, которая закончится концом света.