"Объединение высших судов - исторический тупик юриспруденции" - Константин Сасов, к.ю.н. 

Инициатор объединения высших судов Владимир Путин, объяснил это необходимостью обеспечения единых подходов к разрешению споров. Бизнес-омбудсмен Борис Титов поддержал идею: «Не должно быть двух государственных процедур в стране – должна быть одна процедура рассмотрения всех споров, в том числе хозяйственных». Ранее Дмитрий Медведев уже провел в жизнь мысль об универсализации судебной инстанционности и внедрил в суды общей юрисдикции апелляцию. 

Другая причина планируемой реорганизации – случаи различного толкования и применения на практике судами разных ветвей судебной власти одних и тех же норм материального права. Представляется, что последний аргумент – наиболее слабый: раньше вопрос единообразного правоприменения успешно решался совместными пленумами ВС и ВАС РФ. 

Но за последнее десятилетие доверие граждан к судам снизилось. По данным Фонда «Общественное мнение», за год число лиц, готовых сразу обращаться в суд, упало на 13%, общее число граждан, оценивающих работу суда положительно, составило 27%, а отрицательно — 35%.

Примечательно, что граждане так оценивали работу судов общей юрисдикции. Если сравнить оценку арбитража коммерсантами, то она будет заметно лучше. Что действительно отличает различные ветви российской судебной власти сегодня, так это целеполагание. Даже непосвященным видна разница между поведением арбитражных судей (выслушать все стороны, объяснить решение, сохранить уважительное отношение сторон к суду) и судей общей юрисдикции (не поссориться с прокурором). Этот феномен имеет исторические корни.

Рожденные революциями

После 1917 года суд в России – это «орудие воспитания и дисциплины», «упорядоченная форма расправы» (Крыленко Н.В. Судопроизводство. М. 1924. С.16.), «борец с причинителями ущерба обществу и государству» (Зайчук В.И. Советская судебная система и ее демократическая сущность. Киев. 1997. С.6.). Основная функция судов после октября 1917 года – это не правосудие, а легитимизация государственной политики. Так, советские суды решали задачу национализации собственности, борьбы с классово чуждыми элементами (капиталистами, кулаками, вредителями, врагами народа). 

Большинство авторов справедливо заключают, что принцип разделения властей был отвергнут строителями Советского государства с первых же дней (Топорнин Б.Н. //Вестник Верховного Суда СССР. 1996 №4. С. 26.). Соглашусь с утверждением уважаемого адвоката Юрия Шмидта: «Наш суд во все времена был зависим от государства, от его политического руководства. В советский период эта зависимость была абсолютной, а адвокатура существовала как вынужденная уступка общественному мнению «загнивающего» Запада». 

К сожалению, за последние 20 лет суды общей юрисдикции не сменили репрессивный стиль правосудия, судебное следствие по-прежнему несет обвинительный уклон. Тексты приговоров, дословно совпадающие с текстами обвинительного заключения, стали нормой, подтверждающей расхожий тезис о «штампованном правосудии».

Тенденцией последнего времени стало использование судов даже не для решения каких-то сиюминутных, но государственных целей, а для отмщения за обиду конкретного чиновника (клевета, оскорбление, неуважение, отказ в помощи, недача взятки и т.д.). Несоразмерная содеянному жестокость приговоров может объясняться только личной неприязнью облеченного властью лица («заказчика») к осужденному.

Система арбитражных судов родилась с переходом экономики России на рыночные рельсы. Новое процессуальное законодательство (за 20 лет АПК РФ претерпел уже три редакции), новые лица в мантиях (в судьи пошли не только госслужащие, но и люди из бизнеса) – все это позитивно повлияло на качество правосудия, на доверие граждан к суду. Но самое главное – перед судом была поставлена государственная задача по защите прав бизнеса (как источника благосостояния государства). При этом учет интересов предпринимателей, налогоплательщиков оказался в арбитражных судах не просто словами: споры граждан с государством стали эффективней. Для сравнения: сегодня налогоплательщики побеждают в спорах с чиновниками в арбитражных судах в 60 случаях из 100. А в уголовном процессе подсудимый успешно отстаивает свои права (данные могут незначительно разниться) в шести случаях из 1000 (0,6%)!

Другой пример: практика взыскания судебных издержек с госорганов, поддерживаемая ВАС РФ, идет по пути полного погашения ущерба налогоплательщика, причиненного налоговыми органами. А в судах общей юрисдикции добиться от государства реальных компенсаций практически невозможно. Даже по таким громким процессам, как дело по теракту в театре на Дубровке («Норд-Ост»), дело майора Евсюкова, суды не компенсировали гражданам весь ущерб.

Россия правовая

Классики русской юриспруденции и философии права отмечали, что право – единственная социально — дисциплинирующая система. Правовед, философ Борис Кистяковский в начале 20-го века заключал:

— суд есть то учреждение, в котором прежде всего констатируется и утверждается право; суд – хранитель действующего права;

— народ с развитым правосознанием должен интересоваться и дорожить своим судом, как хранителем и органом своего правопорядка. 

Россия 21 века только-только почувствовала в лице арбитражных судов признаки независимого органа правопорядка. Планируемая реорганизация может порушить надежду россиян на независимый суд и правовое государство. 

Юристы — профессионалы предлагают использовать предстоящую реорганизацию для системных изменений, призванных усилить независимость судей и повысить доверие к ним со стороны граждан.

Так, Тамара Морщакова отмечает, что территориальное совпадение подведомственности судов общей юрисдикции с территориями субъектов РФ приводит к зависимости областных судей от губернатора и потере независимости. Судья КС РФ в отставке предлагает свою программу реформы судов: выборность судей и возможность их импичмента, снижение полномочий председателей судов и расширение полномочий присяжных заседателей, внедрение института следственных судей и народных заседателей.

Представитель правительства РФ в высших судебных инстанциях Михаил Барщевский предлагает распространить на все суды принцип экстерриториальности, который сейчас действует в системе арбитража. Он же призывает сменить принцип назначения судей (набирать их из опытных адвокатов) и повысить доверие к суду со стороны граждан.

Александр Солженицын в «Раковом корпусе» описывает, как смена сталинской эпохи сопровождалась полной заменой судей ВС СССР. Но приход новых кадров не обеспечил изменения стиля общения исполнительной власти с судебной. Суды, как и прежде, обслуживали «госзаказы» по преследованию «валютчиков», «спекулянтов», «инакомыслящих», «несистемных оппозиционеров».

Итог объединения: чья возьмет?

Существование нескольких ветвей судебной власти решало задачу специализации судей, повышения эффективности правовой защиты граждан. Оно давало обществу надежду на то, что хотя бы одна из судебных ветвей сможет избавиться от рудиментов командно-административной системы. 

Новая, но предусмотренная ч. 2 ст. 118 Конституции РФ ветвь — административные суды — так и не появилась. Вместо этого гарант Конституции предлагает прямо противоположное — менять Основной закон и объединять высшие суды.
Их объединение – это явный сигнал на выстраивание управляемой вертикали судебной власти, не допускающей никаких признаков самостоятельности. Управляемое правосудие – путь к избирательному правоприменению, правовому неравенству.

Герцен в середине XIX века отмечал, что «полное неравенство перед судом убило в народе всякое уважение к законности; как и правительство, русский обходит и нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно». Но история учит, что правовой нигилизм в России в итоге выливается в самосуд и бунт «бессмысленный и беспощадный».

Накануне революционных событий начала 20 века в России Борис Кистяковский делился своими наблюдениями: «… поразительно равнодушие нашего общества к гражданскому суду,…поставленному в сравнительно независимое положение; … ни в одной стране практика верховного кассационного суда не является такой неустойчивой и противоречивой, как у нас; … невежество, небрежность некоторых судей просто поразительны; …каково правосознание нашего общества, такой и наш суд». 

Если случится ожидаемое и арбитражные суды станут исполнителями «госзаказов», то общество окончательно потеряет не только веру в правосудие, но и в перемены к лучшему. Социальный пессимизм может повлечь массовый исход предпринимателей из страны, а государство может потерять не только граждан, но и свою экономическую основу – налогоплательщиков.

______________________________________________________________________________________

"Объединение высших судов как последний шанс правового рынка России" - Владимир Новиков, обозреватель РАПСИ

Премьер Дмитрий Медведев в начале текущего месяца обозначил первые контуры анонсированного президентом Владимиром Путиным объединения Верховного и Высшего арбитражного судов РФ. Процесс займет не два года, а "несколько лет". Объединенный суд назовут, что бы сейчас не фантазировали некоторые отчаянные правоведы, все же Верховным. И внутри его, по мнению главы кабинета министров, "должны остаться действующие палаты – арбитражные суды, суды общей юрисдикции и, может быть, административные суды". Говоря проще, такой условно-самостоятельной ветви судебной власти, как арбитражный суд (АС), года через три-четыре попросту не останется.

Простым гражданам пока до этого нет никакого дела. Гром еще не грянул, так что креститься преждевременно. А вот многочисленным российским юридическим компаниям и отдельным так называемым независимым юристам сейчас самое время крепко задуматься о собственном будущем. Ведь в новой системе под началом единого Верховного суда работать смогут далеко не все. Какой процент юридических фирм в результате российской административно-судебной революции коренным образом поменяет направление деятельности или будет вынужден вовсе покинуть рынок, зависит во многом, от поведения самих частнопрактикующих правоведов.

Издержки критики

Судьбоносное для российской судебной системы выступление Владимира Путина 21 июня на питерском экономическом форуме вызвало разнонаправленные реакции. Давно обсуждаемую в кулуарах идею слияния двух высших судебных инстанций ожидаемо поддержали госчиновники, парламентарии с Охотного Ряда и первые лица Совета Федерации. И так же прогнозируемо раскритиковали все остальные.

Действия лиц первой категории сейчас обсуждать бессмысленно. Привычная политическая конъюнктура и, если хотите, субординация. Но и критиков понять можно без особого напряжения. Для многих очевидно, что "братья меньшие" (чуть больше сотни арбитражных судов) никак не могут на равных сливаться с "большими братьями" - судами общей юрисдикции - которых в стране более трех тысяч.

Это, в свою очередь, означает, что правила игры после такого слияния и теоретически (в Конституции страны и действующих федеральных конституционных и федеральных законах), и практически (во взаимоотношениях судейского корпуса и всех остальных) будут новыми. Но уже точно не такими, какими они являются сейчас в нашей арбитражной системе. Хотя бы потому, что через несколько лет во главе объединенного Верховного суда будет находиться, с высокой долей вероятности, не выходец из нынешнего российского арбитража. При всем уважении к Антону Александровичу Иванову, это стало ясно не сейчас, и даже не в июне. А ровно в тот момент, когда срок полномочий главы нынешнего ВС РФ Вячеслава Лебедева был законодательно продлен вплоть до, фактически, пожизненного, а аналогичные поправки в отношении главы ВАС РФ даже не рассматривались.

Печально это для тех, кто привык много работать и много зарабатывать в АС? Можно даже не отвечать. Могут ли критикующие президентскую инициативу юристы с именами разной степени узнаваемости как-то повлиять на собственную судьбу? Пока могут.

Время упущенных возможностей

Правоведами из числа современных и даже прогрессивных принято считать, что "Эра Просвещения" вместе с сопутствующими ей "лучами света" наступила в отечественной "третьей власти" с приходом на пост главы Высшего арбитражного суда (ВАС) РФ именно Антона Иванова. С тех пор хороший тон говорить об арбитражах только в положительном ключе. И электронное правосудие – не фикция, а действенный на практике механизм. И за вынесением самых высоких решений можно следить online. И от мультимедийных технологий судьи-арбитражники не бегают как дикарь при виде трансатлантического лайнера.

А что в это самое время творилось и творится в судах общей юрисдикции (СОЮ)? Опять же, расхожее саркастическое мнение: сейчас там - в лучшем случае вторая половина XX века.

И вот все это станет через несколько лет главной отличительной чертой так любимых частнопрактикующими адвокатами и консультантами цивилизованных арбитражных судов! И как не станет, рассуждают снобы-правоведы? Ведь правила игры в объединенном суде будет устанавливать не арбитражный человек, а креатура, что называется, старой формации. Для кого тот же Интернет и все что с ним связано – досадная помеха и даже угроза привычному и такому архаичному служебному укладу.

Критикуя – предлагай, учат древние. В данном случае предложение звучит очень просто: начните с себя. А для объективной оценки происходящего, просто посмотрите, в каком состоянии сегодня находится вся довольно значительная по численности (шутка ли – на круг несколько миллионов дееспособных профессионалов) группа под общим названием "российские юристы".

"После долгих лет обсуждений реформирование рынка юридических услуг переходит в активную стадию. 28 марта 2013 года Правительством РФ одобрена государственная программа "Юстиция", направленная на решение целого ряда принципиальных задач в сфере правосудия и правовой помощи. Одно из основных направлений программы – упорядочение рынка правовых услуг. В развитие положений программы Минюст РФ ведет работу по подготовке "Концепции реформирования рынка юридических услуг РФ". Пока он ни с кем не поделился проектом этого документа".

Эта крайне политкорректная цитата принадлежат перу управляющего партнера компании "Пепеляев групп" Сергея Пепеляева и содержится в самом начале его авторской статьи "Рынок правовых услуг: контуры реформы", опубликованной в конце мая этого года. Лично мне представляется, что главная мысль одного из современных столпов российской бизнес-адвокатуры (именно "бизнес", что бы там ни говорили приверженцы старой школы): мы вместе с государством долго раскачивались, и вот, наконец, что-то вроде как бы начало сдвигаться с места.

Далее в своей статье господин Пепеляев аргументированно рассуждает о будущем, прикидывает варианты, как адвокатуре уживаться с полчищами независимых юридических консультантов, что неплохо было бы сделать регуляторам, и какие регуляторы молодцы, что вообще что-то на этой ниве еще делают.

Вынужденно повторюсь: все это – очередное будущее время. Если же оглянуться на недавнее прошлое, окажется – последние десять с лишним лет, с момента принятия в мае 2002 года нынешней редакции федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре РФ", рынок юридических услуг в России жил в состоянии застоя.

Почему? Можно приводить массу аргументов: о неповоротливости госструктур, часто нелогичной смене их руководства (и, как следствие, концепций реформирования отрасли), о парламенте, падком на пожелания свыше и не чуткому ко всему остальному, об адвокатской монополии и сломанных вокруг нее копьях, о многочисленных терниях в ходе принятия нового Гражданского кодекса РФ… Однако, мне кажется, самый правильный ответ звучит так: застой имеет место быть лишь потому, что это выгодно самим участникам рынка. И если отраслевую инертность нельзя преодолеть изнутри, камня на камне от нее не оставят внешние факторы. Если хотите, как новый вирус или штамм. Объединение высших судов – прекрасный повод для этого.

Правила выживания

Застой, в данном случае – общепринятые (часто – негласно) и устоявшиеся годами правила поведения, на самом деле трудно считать сугубо отрицательной характеристикой. Признак стабильности. Но давайте начистоту: в таком случае все разговоры о каких-то реформах, без которых не обходится в последние годы ни одна юридическая конференция, отдают плохо скрываемым лицемерием.

Почему против объединения судов немедленно и дружно восстали те, кто исправно зарабатывает в арбитражных судах? Да только потому, что их и сейчас "неплохо кормят", как бы в этом месте выразился корпулентный рыжий кот, один из героев известного детского мультфильма. Не секрет ведь, что пресловутый критерий разумности расходов на представительство в суде в российский арбитражной системе и системе судов общей юрисдикции это «две большие разницы».

Взять хотя бы весьма показательную для нашего правового рынка историю с взысканием более 1 миллиона долларов судебных расходов с ООО "Билла" в пользу кипрской компании Arooj Holdings. Недавно ВАС РФ отказал пострадавшему финансово ритейлеру в передаче в президиум для пересмотра соответствующего постановления.

Данные судебные издержки на сегодняшний день – самая большая сумма подобных расходов, признанная судами в России. Большая часть этих денег полагается совершенно конкретным первым лицам совершенно конкретных юридических компаний. Почему? Потому что по их личному мнению и, по устоявшемуся мнению участников рынка, эти юристы именно столько и стоят. Ключевые показатели эффективности просто у них высокие.

Может, оно и так, спорить не буду. Только вот на фоне целой армии скромных доходами региональных адвокатов из судов общей юрисдикции подобные бравурные новостные информационные поводы заставляют вспоминать картины поглощения столовой ложкой черной икры во взятом в кольцо неприятелем городе, чье население пухнет от недоедания.

Я ни в коем случае не сторонник шариковского лозунга "все отнять и поделить", и вовсе не хочу, чтобы все юристы были гордыми, но бедными. Просто наш юридический рынок настолько разнороден и дисбалансирован, что подобные перекосы свидетельствуют не об удачливости одних и профессиональной серости всех остальных, а о ненормальном и уж тем более не гармоничном развитии. Эдакая непропорционально большая голова на тщедушном тельце.

В подтверждение – противоположный пример. Адвокаты по назначению в уголовных судах который год стучатся в двери разнообразных министерств и слезно просят повысить минимальную суточную ставку защитников с 550 рублей до хоть какой-то приемлемой суммы, которую не было бы стыдно сравнивать со ставками коллег из Европы. Бьются, можно сказать, безуспешно: ведь повышение до этой ставки в 550 целковых произошло буквально год назад. Значит, следующего теперь стоит ждать нескоро.

Будет ли способствовать эффективному реформированию юридической корпорации такой очевидный дуализм? Вряд ли. Могут ли потерять бизнес-адвокаты привычные сверхдоходы после появления единого Верховного суда РФ? Скорее всего. Не этот ли факт лежит в основе их недовольства?

Каждый юрист на этот вопрос ответит, наверное, по-своему. Но мне почему-то представляется, что число  положительных ответов будет несравнимо больше, чем отрицательных.

И это при том, что победные золотые фанфары о многомиллионных гонорарах отдельных высоких профессионалов звучат еще и на фоне довольно незавидного общего положения, которое отечественные юристы, да и многие отечественные юрфирмы, занимают на правовом рынке собственной страны. Если предельно обобщать, им за нечастым исключением достаются крохи с большого барского стола.

Не секрет ведь, что до 80% крупных корпоративных клиентов, естественных и искусственных монополий, сегодня если и обслуживаются юристами ведущих российских юридических компаний, то данные специалисты в таком обслуживании играют вовсе не первые скрипки.

Кто на коне, и чувствует себя уверенно в вековой российской неразберихе? Иностранные юридические фирмы и транснациональные корпорации, входу которых на российский рынок в свое время все так радовались.

А что в итоге? Не сказать, что приглядная и жизнеутверждающая картина. Примеров десятки. Скажем, среди основных юридических консультантов Сбербанка – Hogan Lovells и Allen&Overy, "ВТБ-Капитала" - Squire Sanders и снова Allen&Overy, "Реновы" - Clifford Chance, "Роснефти" - Linklaters, ВТБ-24 - Baker&McKenzie. Дошло до того, что пул юридических компаний, обслуживающих российский кабинет министров, несколько последних лет негласно возглавляют все та же Baker&McKenzie и не менее именитая компания White&Case.

К слову, вхожи правоведы из White&Case и в московское правительство. Именно они в последние годы сопровождали целый ряд судебных споров по объектам недвижимости в центре столицы.

Понятное дело, упомянутые реальные лидеры отечественной правовой отрасли имеют в штате не одних лишь иностранных юристов. На них работает немало наших специалистов. Должен же кто-то ходить своими ногами в суды, да и выполнять немалое количество рутинной черновой работы? Но вот способны ли "чернорабочие" играть еще и ведущие роли в таких юридических фирмах? Вряд ли, поскольку основополагающий принцип работы любой зарубежной компании у нас в стране стар как мир: привлекать местную рабочую силу, которая управляется иностранными топ-менеджерами в соответствии с корпоративными установками, стандартами и правилами, выработанными материнской структурой. Проще говоря, на местности всегда найдется тот, кому "таскать рояль".

Наверное, еще и поэтому давно закончившаяся полной победой зарубежная экспансия вовсе не радует отечественных участников рынка. Общее мнение описано в советской киноклассике: "На его месте должен быть я!" Более того – попытки ограничить эту экспансию имеются, хоть и на уровне деликатно сформулированных инноваций.

Тот же Сергей Пепеляев в уже упомянутой выше майской статье выделил предложение об установлении ограничения для работы иностранных юристов, не квалифицированных по российскому праву, в отдельный пункт.

По его мнению, такие юристы могут оказывать платные юридические услуги по праву страны, в которой они квалифицированы как юристы только будучи аккредитованными адвокатской палатой в РФ (включенными в реестр иностранных адвокатов) для самостоятельной деятельности в РФ; если они работают по найму в адвокатском образовании РФ и самостоятельно не вступают в договорные отношения с получателями правовой помощи; если они работают по найму в иностранной юридической фирме, действующей в РФ на основе полученной лицензии.

Эти и похожие предложения звучат уже достаточно давно. Ну а если расклад сил при этом не меняется годами, значит, на самом деле всех и каждого его положение на рынке правовых услуг полностью устраивает.

Что делать

Попробую сформулировать не совсем тривиальный вариант ответов на этот вечный российский вопрос.

Ведь на самом деле именно объединение двух ветвей судебной власти (которое стоит считать фактом, хоть и будущего времени) должно стать мощным стимулом для субъектов отечественного правового рынка, чтобы, наконец, начать реальное укрепление собственных позиций. И, как следствие, наименее безболезненно встроиться в новую систему.

Причем это касается и иностранных компаний, которым вроде бы сегодня беспокоиться не о чем. Ведь не исключено, что российские ведомства-регуляторы одновременно с судебной реформой могут существенно ограничить пространство для маневра на отечественном правовом рынке для юристов-не резидентов. Как говорится, чтобы два раза не вставать.

Таким образом, кто выживет в новых условиях? Те, кто ярче, гибче и, если хотите, универсальнее. Те, кто сможет безболезненно для собственного самолюбия отбросить избитые остроты про секретарш, которых производят в судьи, и просто начать с ними работать. Те, кто пересилит высокомерное презрение к народным избранникам, и будет взаимодействовать по принципиальным вопросам с думскими и сенатскими профильными комитетами, а не выпускать пар в свисток в параллельных общественных структурах по "защите бизнеса". Те, кто вовремя поймет и воспримет как данность, что некоторые навыки поведения в российском арбитраже вскоре станут считаться анахронизмами, а критерии разумности расходов на судебное представительство после судебного объединения уж точно будут пересмотрены.

Только при соблюдении этих условий, совершенно исключающих для юркомпаний поведение в стиле "моя хата с краю", не в самой простой ситуации можно будет извлечь реальную выгоду.

Забудьте Булгакова – никто не придет и сам ничего не даст. Тех же, кто продолжит следовать красивым, но, увы, нежизнеспособным максимам, ждут не самые легкие времена. И они уже не за горами.