«Здесь меня воспринимают как нормального человека»

Даня открывает тяжёлую железную дверь и выходит из трёхэтажного серого здания с большими окнами. Он держит в руках большой, но легкий пакет с мусором – там обрезки ткани. Он выкидывает пакет и возвращается. Молчит.

– Раньше Даня не мог выйти на улицу, из-за глухоты ему не с кем было даже поговорить. Конечно, Даня умеет читать по губам. Но с кем он будет разговаривать на улице? Его не поймут даже в магазине. Из-за такой вынужденной изолированности Даня несколько лет ходил по квартире из угла в угол. Да так животные себя ведут в зоопарке! – рассказывает Ольга Борисовна.

Ольга Борисовна – мама двадцатидвухлетнего Дани Жевлакова, у которого диагностирована глухота и ДЦП. А ещё мама Дани – директор ООО «Тибож». Это фабрика в Красном селе, где люди с инвалидностью шьют обувь. Сами сотрудники называют это место «фабрикой добра».

Даня стал одним из первых работников этой фабрики. На заработанные деньги Даня уже купил себе велосипед, две бейсболки и три пары кед, обо всех своих обновках рассказывает в соцсетях.

– У Дани есть копилки, куда он откладывает средства на разные цели. Он, кстати, очень рационально себя ведёт. Мне б так научиться, – с улыбкой говорит основатель фабрики «Тибож» Станислав Сорокин.

Станислав Викторович и его жена Лена – основатели благотворительного фонда Тихвинской иконы Божьей матери, проектом которого и стала фабрика. Идея этого проекта рождалась из гуманитарных центров фонда, которым Сорокины руководят с 2012 года. Станислав и Лена приехали в Петербург с Дальнего Востока. Там они помогали многодетным семьям, детям и людям, освободившимся из тюрем. После переезда в Петербург Лена устроилась в храм Александра Невского в Красном селе, а потом занялась социальной работой и защитила программу создания гуманитарных центров. Теперь один находится в Красном селе, ещё один – в Тосно. В 2014 году Станислав продумал проект фабрики как объекта социального предпринимательства, а Лена защитила его в Высшей школе экономики в Петербурге.

– В нашем обществе хорошо понимают, что такое бизнес и что такое благотворительность. Но никто не может понять, что такое социальное предпринимательство. Оно даже законодательно ещё не определено, – говорит Сорокин.

Между тем, по официальным данным комитета по труду и занятости Петербурга за 2015 год, в городе зарегистрированы 664 тысячи инвалидов, то есть почти 13% населения. Из них в трудоспособном возрасте находятся 98,9 тысячи человек, в том числе 70,8 тысячи имеют индивидуальную программу реабилитации. Из числа имеющих такую программу 43,5 тысячи человек имеют рекомендации по трудоустройству. По данным отделения Пенсионного фонда по Петербургу и Ленинградской области, работающих инвалидов трудоспособного возраста в городе около 30 тысяч человек. Остальные попросту не могут найти себе место в обществе.

– Если посмотреть, как Даня жил до прихода на фабрику и после, то это две абсолютно разных жизни. Человек приобретает для себя смысл в жизни, у него появляется ответственность, он нужен. За счёт работы на фабрике он получает такую же жизнь, как и другие люди, – рассказывает Сорокин.

Сейчас на фабрике работают 11 человек с инвалидностью: среди них есть закройщики, кладовщик, главный бухгалтер, и юрист. Всего на фабрике 16 сотрудников: ещё два мастера-наставника, директор фабрики, начальник производства и руководитель проекта.

Изначально для инвалидов было создано 23 рабочих мест, но кому-то работать не позволило здоровье, кто-то не смог из-за сложностей с транспортом (фабрика находится в промзоне). Инвалидность у сотрудников совершенно разного характера. Так, один из сотрудников прошёл через боевые действия в Афганистане и Чечне. Из-за тех ужасов, что ему пришлось пережить, его сердце перестало выдерживать обычные нагрузки: после четвертого инфаркта он получил инвалидность.

Другая сотрудница, бухгалтер Елена Маркелова, получила инвалидность второй группы после того, как сделала в больнице обычную противовирусную прививку. Елене 35 лет, в профессии она 14 лет. Преподавала бухучёт, строила карьеру: «Я люблю это дело: кого-то бухучёт раздражает своими цифрами, но не меня». В 32 года после вакцинации у неё диагностировали рассеянный склероз, очаги воспаления в головном мозге. Неизлечимо. Врачи сразу же приговорили: ходить не будет.

– Без работы я была почти четыре года, – вспоминает Елена. – И тогда я была близка к сумасшествию. Однажды, стоя в очереди на бирже труда, я услышала разговор об этой фабрике. Когда подошла моя очередь, я сразу же попросила у специалиста направление сюда. Но мне его не дали. Почему – для меня до сих пор загадка. Но я села на автобус и приехала прямо сюда. Со всеми своими сертификатами и аттестатами. И Станислав меня взял на работу.

– Знаете, – продолжает Лена, но уже шёпотом, – конечно, это глупо, но через три дня я, с сумочкой и полная важности, впервые за четыре года ехала довольная: «Ура! Я еду на работу! Как все эти люди в автобусе». Здесь, на фабрике, я получила ту социальную реабилитацию, которую мне обещало, но так и не предоставило государство. Последним местом моей работы, когда только началась моя болезнь, была государственная структура – детский сад. Казалось бы, воспитатели, заведующие должны понять. Но очень быстро меня обвинили и в наркомании, и алкоголизме, хотя я в принципе никогда даже не пила. Есть люди, которым чуждо, что есть инвалиды. Они не хотели или не могли понять, что у меня трясется голова не потому, что я наркоманка или у меня похмелье, а потому что это просто мое состояние. Эта фабрика – единственное место, где меня воспринимают как нормального человека.

«Наши кеды красивее, чем Converse»

Фабрика занимает помещения на первом и втором этажах трёхэтажного здания. На первом этаже – литьевой цех. Здесь стоит немецкое оборудование компании Desma, с помощью которого при благоприятном положении дел можно выпускать по тысяче пар обуви в сутки. При условии, что будут работать три смены. Пока фабрика ищет крупного потребителя, литьевая машина выпустила семь пар кед технического отлива. Эти модели были презентованы на 9-й Международной конференции «Белые ночи фандрайзинга», которая проходила в Москве 17-19 июня. «В Москве нам сказали, что наши кеды красивее, чем Converse», – хвастает Сорокин.

Для производства подошвы на фабрике используют пластикатор отечественного производства: чёрного и белого цветов. Изначально и ткани для верха планировалось брать российские, но пока что большую часть изделий шьют из тканей, произведённых в Юго-Восточной Азии.

– Как таковые именно обувные ткани у нас не производят. Мы рассматривали российский брезент. Но он не подходит для постоянной носки. Мы тестируем материалы, ведь нельзя же при изготовлении обуви использовать те, что обладают неверными свойствами. Здесь нужно учитывать и стирание, и устойчивость к погодным условиям, и износостойкость. Поэтому от некоторых тканей нам пришлось отказаться, – объясняет предприниматель.

Станислав Викторович соглашается ненадолго включить литьевую машину. Вся цепочка агрегатов постепенно начинает гудеть, шипеть и громыхать, как будто придавая сил и самому Сорокину, на серьёзном лице которого появляется довольная улыбка: «Сейчас ещё заработает компрессор – осторожнее!»

В распоряжении фабрики 38 комплектов обувных пресс-форм. Это значит, что производство уже может выпускать пять моделей обуви разных размеров. Точнее, смогут – когда появится заказчик.

А пока крупных клиентов нет, часть цеха занимают расходные материалы, аппарат по вторичной переработке отработанного сырья для подошв и несколько бочек с маслом для оборудования. Почти до самого потолка стоят коробки с надписью «Аннушка» и указанием размеров. Это часть заказа на 2,5 тысячи пар, который «Тибож» выполняет в рамках краудфайндинговой кампании, которую фабрика проводила этой зимой на площадке boomstarter.

В рамках акции «Пара за пару» помимо каждой отданной заказчику пары тапок «Тибож» выпускает ещё одну – для нуждающихся: в дома престарелых, малоимущим, многодетным семьям. Целью краудфайндинга было 1,7 миллиона рублей: благодаря поддержке СМИ, фабрика не только набрала больше заказов, чем планировала, но и получила пожертвования. В итоге удалось рассчитаться с долгами, нанять дизайнера, начальника производства, отдать долги по зарплате, заплатить  долг за аренду. «Самое главное – мы смогли выпустить продукт, который может иметь спрос».

От автопяток до кед

Тапки шьют на втором этаже. Горы выкроек и расходного материала. Несколько рядов швейных машин и оборудование в светлом просторном помещении. Многие рабочие места пустуют – сезон отпусков. Но работа не останавливается.

– Весь технологический процесс разбит пооперационно, – объясняет начальник производства Татьяна Викторовна. – Вот Оля склеивает стельки, дублирует их.

Оля поначалу немного стесняется, но ей приятно попадать в объектив фотокамеры – и вот она уже с улыбкой позирует. «Это, кстати, новая технология – её нельзя демонстрировать», – смеется начальник производства.

Ручным кроем занимается Евгения. Ей 52 года, у неё полная глухота от рождения. Татьяна Викторовна называет её ударницей производства. Женщина невозмутима и не отвлекается, пока ножницы в её ловких руках вырезают деталь. Собирать заготовку из дублированных деталей помогает мастер-наставник Тамара Николаевна. Под шум швейной машинки готовую продукцию маркирует и упаковывает Саша Артамонов, ему помогает Даня. Один работник фабрики выпускает около 30 пар тапок «Аннушка» за смену в потоке.

Здесь же шьют и автопятки – это защита пятки обуви водителей от стирания: есть и для высокого каблучка, и для массивного ботинка. Сорокин показывает экспериментальные образцы разрабатываемых моделей обуви, новые ткани с принтами и оттисками:

– Вот тапочки с совой, а вот с кошечкой. Мы уже посчитали: чтобы такие модели производить, нужно 2 миллиона рублей инвестиций. У нас уже готово помещение на третьем этаже для их производства, мы уже знаем, кто должен работать, как оборудовать рабочие места.

Фабрика несколько задерживает сроки выпуска кед: с конца мая они переносятся на середину июля. Пока не отработана технология, идёт поиск наиболее подходящих тканей и форм, отработка конструкции, утверждение моделей. Когда всё уладится, можно будет рассчитывать на выпуск 300 пар обуви при 8-часовой смене, то есть весь отлив заказа, который составил 1200 пар кед, произойдет за 3-4 дня, уверен Сорокин.

Не хенд-мейд

Когда Станислав Сорокин открыл «фабрику добра», он столкнулся с обычными проблемами бизнеса: необходимость создания и реализации качественного продукта.

– Продукт этот должен полностью соответствовать условиям потребительского спроса, условиям рынка. Иначе наш путь – создание хенд-мейда и продажа его на узкоспециализированных рынках, например, каких-то благотворительных мероприятиях или в особенных магазинах. И не больше. Но у нас поточное производство – не мастерская. В потоке делается продукт, который может конкурировать на рынке по цене, качеству и потребительским характеристикам. И именно такой продукт мы и должны создавать, иначе его никто не купит, – говорит предприниматель.

Чтобы произвести такой продукт вместе с людьми, у которых есть ограничения, нужно подготовить самих работников. Для этого, говорит Сорокин, нужен психолог и мастер-наставник, который сможет понять не только специфику инвалидности и ограничения, но также сможет и мотивировать работника производить. Без таких специалистов-психологов фабрика не сможет полноценно работать.

– Я знаю, что на предприятиях Всероссийского общества слепых не получалось наладить производство розеток до тех пор, пока там не появился грамотный психолог. У нас таких психологов пока нет. Так что мы ищем специалиста с опытом работы на производстве и с инвалидами. У него здесь будет большая база для исследования.

Социальное предпринимательство – для альтруистов

Ещё одна проблема – кредитование. В 2014 году стоимость работы фабрики была чётко определена – 13 миллионов рублей. Из них почти 7 миллионов рублей в качестве субсидии выделил городской комитет по труду, а остальные средства найти не удалось. Выделенные Смольным деньги пошли на оборудование и его «пусконаладку».

Несобранные 6 миллионов должны были покрыть зарплаты на начальный период, аренду и ремонт помещения, общехозяйственные административные расходы, покупку компьютеров, установку туалетов. В этой сумме также были заложены и траты на создание конкурентоспособного продукта, реклама для его реализации. Из-за нехватки средств на всё это у фабрики скопились долги в 4,1 миллиона рублей.

С 2014 по апрель 2016 года Сорокин не мог взять для фабрики займ в банке, потому что «Тибож» не являлся юрлицом, а некоммерческие организации не могут воспользоваться кредитными услугами финансовых организаций.

– Конечно, есть специализированные фонды, которые финансируют подобные нашим предприятия. Например, фонд «Наше будущее». Но там свои программы, в рамках которых нужно выиграть финансирование. Мы выиграли в 2015 году конкурс «Социальный предприниматель России». Но мы занимались этим вопросом целый год. А деньги-то нужны сегодня. В рамках этой программы нам дали займ на 500 тысяч рублей на 36 месяцев. Это первый этап в программе для впервые обратившихся социальных предпринимателей. В дальнейшем, если займ ты возвращаешь вовремя, ты имеешь право претендовать на большую сумму – 5-10 миллионов рублей. Но эти деньги нужны прямо сейчас, когда условия работы только формируются, – рассказывает предприниматель.

Не останавливаться мотивировали ребята, которые приходили работать на фабрику, и общественная поддержка. В итоге проект всё равно решили реализовать, а Станислав, его жена Лена и Ольга Борисовна оформили на себя потребительские кредиты в банках на общую сумму в 3 миллиона рублей. Всё это займы в иностранной валюте.

– И, конечно же, мы попали под эту курсовую разницу. А нам больше никто на других условиях ничего и не давал. У меня, например, под залогом находится машина. Ну а что делать? Сюда приходят альтруисты, филантропы, которые хотят делать добрые дела, которые понимают, что эту жизнь можно прожить, не только тратя деньги на развлечения, но и чтобы оставить о себе след, – говорит Сорокин.

Только спустя 4-5 месяцев после регистрации ООО Сорокин планирует выходить на финансовые структуры и рассчитывать на их поддержку. Тогда можно будет предложить банку кредитную историю фабрики, а инвестору – часть доли в уставном капитале предприятия.

«Чиновники нас не видят»

Станислав Викторович и Ольга Борисовна приходят на фабрику к 7-8 часов утра, уходят в 10-12 часов вечера. Работают все выходные и праздники. О каких-то зарплатах для себя руководство фабрики пока не думает. При этом работники по договору получают 20 тысяч рублей в месяц при условии выработки нормы. С учётом того, что человек с ограничениями не всегда может выполнить норму здорового человека, приходится придумывать компенсации, ставить повышенные оклады. Так, благотворительный фонд Сорокиных раздаёт хлеб дважды в неделю, когда получается – одежду и памперсы для нуждающихся.

На Петербургском международном экономическом форуме в этом году впервые обсуждали вопросы социального предпринимательства. «Такое ощущение, что чиновники не видят нас», – сетует Сорокин. Хотя только в Петербурге почти четыре десятка социальных предпринимательств: туркомпания «Либерти» для инвалидов-колясочников, благотворительный магазин «Спасибо!», Упсала-Цирк, Центр развития и реабилитации детей «Светлый город», Социальный гериатрический центр «Опека».

– Несмотря на кризис, мы ощущаем поддержку со стороны общества, но те органы, которые должны были бы нам помогать, нас попросту давят. По сути, мы уже ощущаем серьёзный прессинг со стороны властей за то, что мы сделали, – нехотя говорит Станислав, осторожно умалчивая о подробностях. – Они нас считают бизнесом, где крутятся деньги. Уже начали приходить с проверками.

Несмотря на все трудности, в «Тибож» настроены решительно. Главная поддержка – от самих же сотрудников.

– Знаете, – говорит Ольга Борисовна, – мы все пришли сюда с каких-то других работ, потому что увидели здесь больше смысла. Это новая жизнь.

– И результат работы перед глазами, – подхватывает Станислав. – Это понимаешь, когда на твоих глазах ребята приобретают смысл жизни.

Стоит отметить, 2018 год станет Годом предпринимательства в России. В принятой в начале июня федеральным правительством дорожной карте по поддержке малого и среднего бизнеса до 2030 года вскользь указано, что есть планы по выделению субсидий на социальное предпринимательство. Однако в документе не говорится ни о том, что это будут за суммы, ни о том, что же на самом деле для государства означает термин «социальное предпринимательство».