В сентябре 1997 года Дмитрий Медведев купил квартиру на Бухарестской улице в Санкт-Петербурге. Стоимость жилья была несколько ниже рыночной: хозяин имел проблемы с алкоголем, перебивался случайными заработками и, имея долги, остро нуждался в деньгах; к тому же квартира находилась в плачевом состоянии. Сделку поводили без привлечения агентства недвижимости, поскольку в то время рынок подобных услуг был недостаточно развит. При этом все требования законодательства – нотариальное оформление договора и его регистрация – были соблюдены. После получения денег бывший хозяин убыл в неизвестном направлении. Новый владелец квартиры стал приводить малопригодное для жизни пространство в порядок. В один из осенних вечеров 1997 года на квартиру явились милиционеры, которые проводили Дмитрия в районное отделение, где с него было взято объяснение: на каком основании он находится в этой квартире?
В декабре 1997 года следователь прокуратуры Фрунзенского района возбудил уголовное дело по статье 105 УК РФ (Убийство). Весной следующего года Дмитрия вызывали на опрос в качестве свидетеля. Местонахождение бывшего хозяина квартиры неизвестно до сих пор. При этом в самом уголовном деле как не было, так и нет ни обвиняемых, ни даже подозреваемых.
«Бывший хозяин имел в микрорайоне печальную известность человека, регулярно устаивавшего в квартире громкие попойки. По слухам – доказательств у меня нет, только предположения – у него была сожительница, активно занимавшая деньги под будущую продажу не своей квартиры. Есть версия, что она могла пообещать содействие в приобретении жилья какому-то местному милиционеру или чиновнику. Я же, купив эту квартиру, видимо, перешел кому-то дорогу», − рассказывает Дмитрий.
В этом году исполняется 20 лет безуспешных попыток Дмитрия снять с собственного жилья арест, который неоднократно налагался, снимался и снова налагался прокуратурой, судом и следственными органами.
«Когда мы перед покупкой разговаривали с бывшим хозяином, он высказывал намерение изменить образ жизни, развязаться со своей компанией и уехать куда-нибудь в геолого-разведывательную экспедицию, − продолжает наш герой. – В 2000 году я получил первую повестку в районный суд в качестве ответчика по иску прокуратуры Фрунзенского района (на тот момент не было разделения на прокуратуру и Следственный комитет). В исковом заявлении прокуратура требовала признать мою сделку о покупке квартиры ничтожной. Основанием являлись результаты некой почерковедческой экспертизы, проведенной в рамках уголовного дела и якобы доказавшей, что документы – заявление о приватизации, договор купли-продажи и прочее – были подписаны не бывшим хозяином квартиры, а неким третьим лицом.
При этом исковое заявление в суд было подано не от имени бывшего хозяина квартиры или его ближайших родственников, а от имени «прокурора Фрунзенского района… в интересах…». Если бы суд удовлетворил исковое требование прокуратуры, то мне бы пришлось вернуть квартиру (кому – неизвестно), но денег при этом мне никто бы не вернул, так как, по мнению прокуратуры, я заплатил их не хозяину квартиры, а мифическому третьему лицу.
В течение нескольких последующих лет я неоднократно посещал судебные заседания, доказывая, что сделка была совершена законно. В итоге аргументы прокуратуры о том, что неустановленное лицо (или группа лиц) совершило непонятно что – повторяю, в уголовном деле нет ни подозреваемых, ни обвиняемых, ни фактов, доказывающих убийство бывшего хозяина квартиры – судью Фрунзенского района не убедили, и летом 2005 года иск прокуратуры был отклонён. Тем самым в судебном порядке было подтверждено мое законное право на владение недвижимым имуществом.
Сразу после возбуждения уголовного дела в 1997 году следователь прокуратуры Фрунзенского района наложил на мою квартиру бессрочный арест. В 2000 году, когда судом иск прокуратуры был принят к рассмотрению, в качестве обеспечительной меры на квартиру также был наложен еще и судебный арест. В тот момент следователь был обязан отозвать прокурорский арест как меру обеспечения, утратившую актуальность при наличии ареста судебного. Следователем прокуратуры этого сделано не было, что явилось первым – в цепочке множества последующих – фактом нарушения моих гражданских прав, а также несоблюдением следственными органами требований законодательства.
Как выяснилось позднее, выиграть дело у прокуратуры – недостаточно. После завершения гражданского дела и снятия судебного ареста с моей квартиры, на ней осталось обременение в виде ареста, наложенного в 1997 году следователем прокуратуры Фрунзенского района.
После этого я неоднократно писал жалобы в прокуратуру Фрунзенского района (уже позже, когда произошло разделение надзора и следствия – в Следственный отдел по Фрунзенскому району) с требованиями снять обременение с моего имущества. Мне регулярно отказывали на том основании, что уголовное дело не завершено и по нему якобы проводятся какие-то следственные мероприятия. При этом один из сотрудников прокуратуры в приватном разговоре рассказал мне, что никакого расследования по делу не ведется, так как оно приостановлено с 1998 года.
В 2010-2011 годы я пытался обжаловать очередной отказ Следственного отдела по Фрунзенскому району. Сначала – в районном суде, где получил отказ. Обжалование решения районного суда в городском суде также завершилось не в мою пользу.
В 2015 году я узнал, что готовятся изменения в Федеральное законодательство, которые отчасти касаются моей ситуации. Я являюсь добросовестным приобретателем, что ранее уже было доказано в суде. К тому же истекли разумные сроки предварительного следствия по уголовному делу, на основании материалов которого моя квартира находится под арестом.
С начала 2016 года моя переписка со Следственным отделом и прокуратурой Фрунзенского района перешла в активную фазу. Я отправил несколько писем в следственный отдел, каждый раз получая отказы. Примечателен тот факт, что один из ответов, который был получен мной в феврале 2016 года, почти слово в слово совпадал с аналогичным письмом, присланным мне органами следствия в июне 2009 года.
После моей жалобы на очередной отказ следственных органов в районную прокуратуру руководителем Следственного отдела по Фрунзенскому району Шумкиным А.М. уголовное дело было возобновлено. Это произошло летом 2016 года. Следователь Никонова В.М. занялась, с ее слов, «переарестовыванием» моей квартиры в соответствии с моей же жалобой. Для этого я, а затем и моя жена были вызваны в следственный отдел для опроса. Затем следователь Никонова направила ходатайство в Управление Росреестра о снятии прокурорского ареста от 1997 года, и одновременно с этим направила в суд Фрунзенского района ходатайство о наложении судебного ареста. Судья Фрунзенского района Фисунов В.В. своим постановлением от 06.09.2016 г. ходатайство следствия удовлетворил, ограничив срок ареста до 06.10.2016. То есть суд дал Следственному отделу месяц на завершение предварительного следствия по уголовному делу и принятие решения о дальнейшей судьбе как самого уголовного дела в целом, так и моей квартиры в частности. Затем следователем Никоновой 16.09.2016 г. был составлен протокол о наложении ареста, который, вместе с постановлением судьи, был направлен в Управление Росреестра.
В день окончания срока судебного решения, а именно 06.10.2016, Росреестр зарегистрировал ограничение (обременение) права на распоряжение квартирой, принадлежащей мне на законных основаниях. Тем же днем, как выяснилось позднее, было датировано и решение руководителя следственного отдела Шумкина о приостановлении уголовного дела.
Не дождавшись ответа из следственного отдела и не получив никаких уведомлений из Росреестра, я вновь обратился в следственный отдел с просьбой принять процессуальные действия для снятия ареста с квартиры. На эту просьбу от 13.12.2016 г. я в очередной раз получил отказ. После обжалования этого отказа в надзорном органе (прокуратуре) мной было получено постановление прокуратуры Фрунзенского района об удовлетворении жалобы, датированное 01.02.2017 г. В нем, помимо прочего, мне сообщалось, что прокуратурой в действительности выявлены нарушения, допущенные следственным отделом при проведении предварительного следствия, а также подтверждался факт нарушения моих гражданских прав. Прокуратура отменила решение о приостановлении дела и обязала следственный отдел устранить нарушения. Насколько я понимаю, по истечении срока судебного ареста (06.10.2017 г.) следственные органы обязаны были либо направить в Росреестр ходатайство о снятии обременения, либо предпринять попытки продления через суд сроков ареста. Ни того, ни другого сделано не было.
В мае 2017 года я снова потребовал от следственного отдела прекратить произвол. На это 25.05.2017 г. получил очередную отписку, в которой, в частности, говорилось, что следователем Зеленковым И.П. (на тот момент следователь Никонова В.М. ушла в декретный отпуск) направлено очередное ходатайство в суд о наложении ареста, и что уголовное дело вновь приостановлено. При этом ни дату очередного постановления суда, ни фамилию судьи следственные органы сообщить мне не удосужились. Как я выяснил позже, постановление судьи Фрунзенского района Овчинниковой Л.И. было вынесено еще 13.03.2017 г., и его срок также истёк спустя месяц, т.е. 13.04.2017 г. Мне непонятно, зачем вообще надо было направлять в суд новое ходатайство? Ведь арест квартиры, наложенный по решению судьи от 06.09.2016 г., из Росреестра отозван не был. К тому же новый протокол о наложении ареста, на основании нового постановления суда, также не составлялся.
На письмо следственного отдела от 25.05.2017 г. я снова подал жалобу в районную прокуратуру. Вскоре, 2 августа, я получил письмо, содержание которого было очень похоже на постановление прокуратуры Фрунзенского района об удовлетворении жалобы от 01.02.2017 г.: так же отменено решение следственного отдела о приостановлении уголовного дела, так же выявлены нарушения, и так же в следственный отдел направлено требование об устранении...
Круг замкнулся.
На данный момент я со своей семьей – супругой, дочерью 11-ти лет и сыном 2-х лет – проживаю в квартире на Ленинском проспекте, принадлежащей жене. В моей квартире на Бухарестской улице проживают родители супруги. Мы давно уже хотим обменять мою квартиру таким образом, чтобы тесть с тещей оказались ближе к нам. Дело в том, что моя жена вынуждена работать, а ее мама помогает нам нянчиться с младшим сыном, который еще не ходит в детский сад. Теща, которая второй год борется с онкологическим заболеванием, вынуждена каждое утро приезжать на юго-запад из Купчино.
У меня нет сомнений в том, что на момент покупки мной квартиры в 1997 году бывший хозяин был жив и здоров. Следственные действия в 1997-1998 годы либо вообще не проводились, либо проводились формально. Сложно себе представить, что по горячим следам не смогли найти человека. При этом и доказательств его насильственной смерти так же нет. Еще более смущает тот факт, что за 20 лет предварительного следствия не выявлен даже круг подозреваемых по уголовному делу об убийстве. А вот если предположить, что факт «исчезновения» (возможно, что и мнимого) бывшего хозяина квартиры был использован кем-то в качестве повода для возбуждения дела и, на его основании, лишения меня законно приобретенного жилья – тогда все становится на свои места».
Дмитрий Терпугов, руководитель отдела уголовной практики «Экспертного консалтинга»:
– Мы видим, что следственный отдел по Фрунзенскому району не реагирует на требования прокуратуры, не говоря уже о том, что следственные органы неоднократно нарушают уголовно-процессуальное законодательство, о чем прокуратура пишет в своих решениях.
Дальнейшие наши шаги, скорее всего, будут заключаться в подаче заявлений в городскую прокуратуру и в суд. Руководство следственного отдела нарушает законодательство, причем умышленно: невозможно по неосторожности или по причине недостаточной квалификации допускать ошибки в таком количестве.
Дело, возбужденное по статье 105 УК РФ «Убийство», может длиться бесконечно. В июне 2016 года его переквалифицировали в пункт «з» части 2, которая предполагает наказание вплоть до смертной казни. Эта квартира может оставаться в таком непонятном состоянии сколько угодно.
Последнее судебное решение о наложении ареста на имущество датировано 13 марта этого года. Спустя месяц, 13 апреля, срок ареста истек. Сейчас квартира с возобновленным уголовным делом – если, конечно, следственные органы за спиной владельца не предприняли попытку получения очередного судебного решения о наложении ареста – не находится под арестом. При этом почему-то наш потерпевший об этом не уведомляется, его информируют о действиях с его квартирой ни письменно, ни устно.
Нарушений со стороны следственного отдела по Фрунзенскому району – множество, а многократное неисполнение указаний прокуратуры наводит на мысль о том, что это делается с неким умыслом.
Понравился материал? Поддержи ПРОВЭД!