Экономика

Как выживают маленькие пивоварни?

Пивоварня со средневековым названием Knightberg – «Рыцарский холм» – настоящая ремесленная мастерская. Она принадлежит супругам Елене и Андрею Тюкиным и занимает помещения на двух этажах большого отеля в центре Петербурга. Сегодня в рубрике «Наш производитель» рассказываем о том, чем живет малое пивоварение и что его ожидает в ближайшем будущем.

 

На первом этаже расположен небольшой бар и офис, на втором – производство, напоминающее алхимическую лабораторию. Впрочем, «химии» тут не признают. Knightberg варит пиво премиум-класса популярных среди ценителей крафта марок. Новые вкусы изобретает Елена – главный технолог и одна из основателей фирмы.

 

У истоков крафтовой революции

Пивоварня Knightberg первой в России сварила IPA – индийский светлый эль. Считается, что именно это пиво со специфической горечью и сильным ароматом хмеля способствовало буму ремесленного пивоварения, известного как «крафтовая революция». Впрочем, в 2007-м – году основания фирмы – о крафте у нас в стране еще мало кто слышал. Эта мода пришла в Россию в начале 2010-х, когда маленькие пивоварни стали расти, как грибы после дождя.

Во многом этому поспособствовала крылатая фраза Дмитрия Медведева, сказанная в пору его президентства: «Хватит кошмарить бизнес».  

– В то время в Питере было всего пять пивзаводов, – вспоминает Елена Тюкина. – Сегодня – порядка 70-ти, разных мощностей и успеха. Когда мы начинали, все варили только светлое и темное, потому что оформить разрешение в Роспотребнадзоре было очень сложно. Потом эта стадия была облегчена, и пивовары вздохнули посвободней.

Зачинателями «крафтовой революции» в России часто были выходцы из больших пивоваренных компаний. Пуститься в свободное плавание их побудил не бунт против корпоративных «монстров», а обстоятельства.

Елена окончила Технологический институт, работала на заводе «Степан Разин» начальником зерновой лаборатории. Когда завод купил Heineken, начались кадрово-организационные пертурбации. Елена и Андрей уехали в Москву, но когда коллеги попросили помочь запустить пивоварню Munhell, вернулись в Петербург.

– На «Разине» все оборудование здоровое, а тут – маленькое. Это было непривычно. Но меня уговорили. И уже через полгода пивоварня дала 140% проектного объема. Тогда у нас сложилась команда – четыре человека.

Смена собственников и команды на «Мюнхеле» побудила их начать собственное дело. Главным препятствием было отсутствие оборудования. Но в Knightberg поступили нестандартно и стали первой в России контрактной пивоварней.

– Мы приезжали на другое производство со своей рецептурой и сырьем и варили на чужих мощностях. Через год нашли денег на оборудование – оно у нас хорошее, австрийское. И теперь молодые пивовары «контрактуются» у нас, – рассказывает Елена.

 

 

Трудные времена для пива

Испытания начались в 2012-м, когда вступил в действие ФЗ-171, приравнявший пиво к крепким алкогольным напиткам. Пивом запретили торговать в ларьках и палатках, повысились акцизы. В 2013-м вступил в действие запрет на розничную продажу пива с 11 вечера до 8 утра. В том же году надзор над производством и оборотом пива перешел к Росалкогольрегулированию (РАР). В 2014-м был введен запрет на курение в питейных заведениях.

– Это сильно ударило по поставщикам, – поясняет Елена, – отток посетителей из баров составил 50%. Только через полгода люди привыкли к новым правилам и стали возвращаться.

Война санкций и антисанкций нанесла малым пивоварам новый удар.

– Сначала подорожала кухня, и люди стали еще меньше ходить по барам. Из-за кризиса тот, кто раньше выпивал две кружки пива, стал выпивать одну.

Однако настоящей катастрофой для крафтовых производителей стал скачок курса евро в ноябре 2014-го.

– Мы, малые пивовары, работаем на импортном сырье. Солод, хмель, моющие и дезинфицирующие средства – все это на 80% закупается за рубежом. И не потому, что мы не патриоты. Крупные заводы могут себе позволить лаборатории и анализы, они могут подстроиться под разное сырье. А маленькие должны иметь гарантии бескомпромиссного качества, которые дают лишь некоторые иностранные фирмы. Конечно, не все. Например, в Россию завозится «чешского хмеля» больше, чем его растет в Чехии. За жатецкий хмель – король хмелей – выдаются менее качественные польские сорта. Но в целом иностранное сырье – лучше, – рассказывает владелица пивоварни.

– Мы бы рады перейти импортозамещение, но где оно? Чувашия производит всего несколько сот тонн хмеля в год, а когда-то была центром хмелеводства. Энтузиасты пытаются его возродить, но чтобы лоза начала давать, нужно 3-4 года. Это долгий бизнес. В советское время развивалась селекция, была государственная поддержка агропроизводства. Сейчас этого нет, – говорит Елена.

 

ЕГАИСтичное регулирование

Не облегчило жизнь пивоварам и введение с 1 января 2016-го Единой государственной автоматизированной информационной системы по контролю производства и оборота алкоголя (ЕГАИС).

– На одну партию продукции приходится до 15-ти разных документов, – сетует Елена, – Товарная накладная, счет-фактура, товарно-транспортная накладная, справки форм А и Б, декларация соответствия на каждую поставку, заявки в ЕГАИС и в РАР… После введения ЕГАИС нам пришлось закупить отдельный компьютер для этой системы, потратиться на ее настройку, нанять на работу еще одного бухгалтера, программиста и сис-админа. Бывает, вместо того, чтобы варить пиво, технологи садятся вместе с бухгалтерами и часами занимаются не своим делом. Как показывает опыт, впоследствии «корявые» правила корректируют, но нам от этого не легче, ведь мы уже понесли финансовые потери.

Самое обидное, по словам Елены, что вся эта нагрузка падает на плечи фирм, действующих в легальном поле. Подпольные пивоварни в Петербурге есть. Но с проверками приходят в «белые» компании, просто потому что они всегда на виду.

Пивовар уверена, что большинство мер контроля преследуют исключительно фискальные цели и имеют мало общего с заботой о потребителе.

– Мы платим акциз – 21 рубль с литра, на который сверх того еще «надевается» НДС, ставка которого – 18%. Все это, естественно, влияет на цену. При себестоимости литра пива, скажем, в 100 рублей с учетом всех налогов и наценки торговой точки – не менее 80% – потребитель купит его за 200-250 рублей.

 

 

Не прибавляет оптимизма и обсуждаемое сейчас внедрение акцизных марок на пиво. Для Елены это новая головная боль: «Вместо того чтобы варить пиво и тестировать новинки, голова забита госрегулированием».

Пивоварам неясно, сколько будет стоить минимальная партия марок и не придется ли покупать специальное оборудование для их наклеивания втридорога у какого-нибудь монополиста. Но, главное, новые марки воспринимаются как прелюдия к введению процедуры лицензирования пивной продукции.

– Мы ждем этого с 2012 года, когда пиво приравняли к вину и водке. Если введут лицензирование, его требования вряд ли подойдут маленьким пивоварням вроде нашей. Например, у нас нет склада готовой продукции. Вечером получаем заказ, ночью разливаем и утром развозим свежее пиво из танка (большая бочка). Наша идеология – максимально свежее пиво без консервантов и усилителей вкуса.

По мнению совладелицы Knightberg, государство не заинтересовано в будущем мелких производителей, контролирующих ничтожную долю пивного рынка. Требования властей адресованы большим компаниям, чьи автоматизированные линии за 15 минут выпускают столько же бутылок, сколько крафтовая пивоварня – за год. «Но именно малый бизнес создает занятость, – убеждена Елена Тюкина. – На одно рабочее место на пивоварне приходится четыре у смежников: это крестьяне, выращивающие ячмень, полиграфисты, печатающие этикетки, изготовители стеклянной и пластиковой тары, бухгалтера, водители». Наконец, крафтовое пиво в среднем просто лучше, чем продукция массового производства. «Я работаю не для государства, а для людей, которые пьют наше пиво», – добавляет она.

 

Понравился материал? Поддержи ПРОВЭД!

 
Партнеры:
Загрузка...
Похожие материалы