Костры из западных продуктов на границе становятся реальностью

Властители дум из Минсельхоза, а именно его глава, бывший губернатор благодатного Краснодарского края Александр Ткачёв предложил сжигать запрещенные к ввозу из-за санкций товары прямо на границе, чтобы остальным неповадно было. Сегодня президент подписал соответствующий указ, и уничтожаться такие товары будут с 6 августа. «Находясь в городе Ленинграде и понимая отношение блокадников к продовольствию, принимать решение о том, чтобы на границе уничтожить продукты…  Я считаю, что это кощунство», − поделился с нами мнением уполномоченный по защите прав предпринимателей в Санкт-Петербурге Александр Абросимов.

Минсельхоз в пылу и рвении предложил правительству проект реализации своей фантастической идеи. С радостью и скоростью Владимир Путин осуществил задумку. Поручил заняться вопросом, ведомство Ткачёва, суббот и воскресения не зная, разработало порядок уничтожения, в понедельник его направило в правительство. Пока там работают, уже готов оказался «Указ», его отправили на подпись главе государства. Иногда там могут работать и быстро. Но хорошо ли кому-нибудь от этого?

«Установить, что ввезённые на территорию Российской Федерации сельскохозяйственная продукция, сырьё и продовольствие, страной происхождения которых является государство, принявшее решение о введении экономических санкций в отношении российских юридических и (или) физических лиц или присоединившееся к такому решению, и которые запрещены к ввозу на территорию Российской Федерации, подлежат уничтожению с 6 августа 2015 года», − говорится в тексте указа. Порядок уничтожения поручено придумать правительству.

Известно, что принимать решение об утилизации «запрещенки» будут сотрудники Федеральной таможенной службы, Роспотребнадзора и Россельхознадзора. Последний, впрочем, не дожидался директивы свыше: Россельхознадзор – ведомство самостоятельное, его региональные управления уже брали на себя роль карателя польских яблок и других непотребных товаров, предавая продукты огню.

«Сейчас уничтожение товаров происходит в том случае, если продукция представляет серьезный риск, например, микробное заражение. Товары из санкционного списка при выявлении на границе возвращаются отправителю, и если с российской стороны есть соучастник, то ему выписывается штраф», − пояснил ПРОВЭД помощник руководителя Россельхознадзора Алексей Алексеенко.

Однако в нескольких релизах Россельхознадзора уничтожение партий продуктов обосновывается напрямую распоряжением президента об особых экономических мерах и соответствующим постановлением правительства, в котором обозначен круг запрещенных товаров и поставщиков. Так что о заразе в польских яблоках или испанских апельсинах говорить не приходится, разве что о заразе «антипатриотической».   

Оставим праздные разговоры о правовой стороне вопроса за пределами статьи, в таких делах, как политическая вендетта, апеллировать к закону как-то даже неловко. Да и к частной собственности у нас отношение со всем не то, что в Европе или США. Лучше поговорим о своем, понятном и родном: тут на горизонте вырисовывается традиционное для российской бытности и бессмертное, как кощей, чудище − коррупция.

«Кто будет определять, что это товар из санкционного списка? Таможенник на границе? А может, он заинтересованное лицо? − говорит петербургский омбудсмен. – Реализация такой идеи вполне может стать благодатной почвой для коррупции». В самом деле, с нашим уровнем прозрачности в делах государственных, как уследить за тем, был уничтожен груз или не был? Получили ли ответственные за утилизацию деньги за сохранение жизни яблокам и взяли ли вдобавок государственные средства, направленные на финансирование уничтожения?

«Уничтожение, конечно, затратная процедура, − указывает Алексей Алексеенко, но отказывается называть даже примерные цифры, ссылаясь на неопределенность в силу влияния разных факторов. Даже возможный диапазон остается для нас загадкой. – Утилизация оплачивается государственными средствами, и в том случае, когда выявлен нарушитель закона с российской стороны, сумма взыскивается с него».

Получается комично до неприличия: во-первых, россиянам запретили есть европейское во имя великой санкционной войны, во-вторых, теперь россияне будут еще и платить за то, чтобы к ним на стол, не дай бог, не попало басурманское. Судя по тенденции контрабанды «санкционки», концы, которые должны платить за утиль, найти удается редко: зачастую это либо якобы транзит из Беларуси в Казахстан, и тогда крайних в России не доищешься, либо «как бы» белорусская продукция, но под этикеткой «Сделано в Беларуси» проступает «вражеская» символика − тогда и вовсе никакого спроса с русского импортера: он, может, и не знал вовсе, что из Беларуси ему везут чистейшего норвежского лосося. К слову, за расширение мощностей, на которых будут предавать огню заморские яства, лично господин Ткачёв из Минсельхоза платить  будет вряд ли. Платить будет тот, у кого, может, и не имелся никогда в холодильнике испанский хамон да итальянская моцарелла.  

Россиянам приходится платить всегда и за все, даже если не очень хочется и вообще не согласен с решениями властей. Многие не раз отмечали, что молниеносно реализованные продуктовые санкции – шаг очень непродуманный, эмоциональный, которой в итоге привел к значительным потерям для предпринимателей.

«Когда ввели санкции, а они обрели силу практически в момент опубликования, решение о допуске продукции на некоторое время было отдано на рассмотрение специальным комиссиям при региональных таможенных управлениях, − напоминает Александр Абросимов. − Это уже такая ситуация, в которой может быть коррупционная составляющая. Пострадали при этом граждане России − предприниматели, которые оплатили поставки авансом, порой даже на год вперед».

«С учетом того, какие у нас принимаются решения по санкциям, должны создаваться фонды для возмещения убытков российским предпринимателям. Если мы слышим, что Евросоюз сегодня вводит какие-то компенсации для фермеров, которые понесли ущерб, то в России такого нет. Экономика не должна страдать: когда принимается какое-то политическое решение и общество его поддерживает, предприниматель должен получить возмещение ущерба. Он выполняет волю и закон страны, в которой живет, но он не должен за это платить из своего кошелька. Во многих случаях происходит так, что бизнес просто закрывается, поэтому государство должно предусмотреть фонды для возмещения этих убытков», − уверен омбудсмен, выражая надежду на то, что когда-нибудь практика выплат компенсации появится и в России.  

А пока россиянам остается поступать, как в одной знаменитой в некоторых кругах песне: «Плачý и пла́чу, пла́чу и плачý».