Экономика

«Хотите развития? Отпустите вожжи». Экономист Наталья Зубаревич — о том, почему жизнь есть только в Москве и Петербурге

Почему дороги Крыма важнее, чем дороги Карелии? Отчего деньги городам Ленобласти дает Еврокомиссия, а не российское правительство? Что дает Якутии добыча алмазов, а Киришам — нефтепереработка? Куда идут богатства Сахалина? И почему из этих прекрасных мест люди все равно стремятся в Москву и Петербург? Объясняет экономист и географ, специалист по регионоведению, главный научный сотрудник Института социальной политики Высшей школы экономики Наталья Зубаревич.


 Наталья Васильевна, когда мы говорим о развитии городов, действительно ли надо выносить за скобки Москву и Петербург? Или, может, только Москву?

 — Конечно, их нужно вынести, потому что Москва и Питер — это субъекты федерации, а остальные — муниципалитеты. И это сразу определяет убожество их финансовой базы.

 В чем причина убожества? При чем здесь статус?

 — Субъект получает весь налог на прибыль минус три процентных пункта, которые идут в федеральный бюджет, а 17% — в региональный. Субъект получает налог на имущество юридических лиц. Это все крупные компании, металлургические заводы, НПЗ — и далее по списку. Субъект получает основную часть налогов на физлиц. И субъект не просто получает все эти налоги: он — главное действующее лицо на территории региона. За ним закреплены все полномочия по соцзащите, основная часть расходов на образование, кроме оплаты школами ЖКХ, и вместе с территориальным фондом ОМС — полномочия на здравоохранения. А муниципалитет не имеет: а — доходной базы, б — самого главного, что у нас есть на низовом уровне, это социальные услуги населению. Доходная база муниципалитетов, что городских округов, что районов, — это 15% на доходы физлиц.

 А остальное?

 — Остальное — в регион. Еще налог на землю. Ну и налог на малое предпринимательство, который много не даст. И все. Даже так называемый транспортный налог, там очень прилично платят физлица — владельцы легковых автомобилей: он полностью идет в региональный бюджет. Города от него ничего не получают. Все, что можно, перекинуто на региональный уровень.

 Не сказать, чтоб регионы в этом «всем, что можно», купались.

 — А все, что можно изъять из региона, перекинуто на федеральный.

 И потом федеральный бюджет дает регионам денег обратно.

 — Да, трансферты: перечисление денег в виде помощи от вышестоящего бюджета по городским округам. А городские округа — это, как правило, столицы регионов и другие крупные центры. Средние и малые города сидят на муниципальном бюджете как горпоселения. Это вообще слезы — ни полномочий, ни денег

 Я недавно была в Петрозаводске. Это столица региона. Но ведь тихий ужас.

— Даже если мы берем городские округа, уровень их дотационности по 2017 году — 58%. То есть столицы регионов себя не прокармливают, у них все изымают.

Но есть города, которые должны, по идее, собирать очень большие налоги.

— Крупные промышленные города, вроде Череповца или Магнитогорска, тоже себя не прокармливают. Весь налог на прибыль идет в региональный бюджет, город с этого ничего не имеет. Есть несколько субъектов, которые дают какие-то пять копеечек налога на прибыль муниципалитету, например — Кемерово. Но остальные — ноль.

 В чем смысл такого распределения денег? Зачем забирать деньги, чтобы потом давать деньги?

 — Вер-ти-каль. Если федеральный центр доминирует над регионом и все сидят на крючке, то совершенно такая же схема построена и внутри субъекта. Региональная власть доминирует над муниципалитетами. И все сидят на крючке. Сколько тебе дадут — столько и получишь. И с точки зрения сохранения себя во власти это — нормально. А вот с точки зрения развития — это ни о чем.

Как «наверху» решают, сколько кому «отсыпать» из собранных денег?

— Если я вам начну объяснять всю бюджетную систему, вы заплачете. Главное — она отстроена так, что региону выгодно быть дотационным. Если, конечно, это не Москва. Доходы Москвы таковы, что остальных близко не стояло.

Когда данные о трансфертах за прошлый год были опубликованы, вдруг выяснилось, что больше всех денег получает совсем не Чечня, как принято было считать, а довольно неожиданные регионы…

— Да-да. Трансферты — это безвозмездные перечисления. И самые большие получатели трансфертов по 2017 году суммарно — Крым и Севастополь. Там дело идет к 130 миллиардам. Второе место занимает Дагестан — порядка 75-76 миллиардов, третье и четвертое делят Якутия и Чечня.

И я знаю, что есть формула, по которой вычисляется, сколько кому дать. По каким параметрам на первое место вышли Крым и Севастополь? Они у нас самые бедные?

— По формуле считается только дотация на выравнивание. Она составляет только треть от всех трансфертов региону. Все остальное — субсидии, иные межбюджетные трансферты, дотации на сбалансированность — распределяются по гораздо более сложной схеме, не буду вас ими мучить.

Но критерии ведь есть какие-то?

— Есть, главных — два: геополитические интересы федерального центра и умение региона лоббировать.

Вот насчет геополитических интересов…

— Крым, Севастополь, Чечня и весь Северный Кавказ, Дальний Восток. Если взять все трансферты субъектов федерации, то 12% получает Северный Кавказ, примерно столько же — весь Дальний Восток, почти 7% — Крым и Севастополь.

С Крымом и Кавказом еще можно понять. Но на Дальнем Востоке людей-то скоро не останется, какой тут приоритет?

— Геополитический.

Переведите, пожалуйста. Я не понимаю, почему он важнее, чем несчастная Липецкая область. Или Псковская.

— На Дальнем Востоке все дорого. Чтобы содержать всю эту супердорогую инфраструктуру, нужны деньги. У нас Якутия дотационна почти на 40%. Недотационный субъект там только один — Сахалин, где добываются нефть и газ. Уровень дотационности Камчатки — 60%. Дальний Восток стоит дорого.

Почему Якутия такая бедная? Вроде алмазы добывают. На таких промыслах некоторые страны живут.

— Это вам так кажется. Раньше Якутия была дотационной на 48%, сейчас ситуация улучшилась, потому что появились нефть и газ, они дают какой-то налог на прибыль. Алмазы, как бы это сказать помягче… Они из собственности республики изъяты. Госкомпания «Алмазы России — Саха» на 50 с лишним процентов управляется федералами. Да, в Якутии есть ресурсы, но они выкачиваются. И люди там живут в чудовищных условиях. И все очень дорого. Инфраструктура чудовищно дорогая.

Есть города, которым дай возможность — они могли бы сами зарабатывать. Почему им не помочь какими-то «подъемными»?

 — Какие, например, города?

 Например — Выборг. О нем говорят, что он мог бы стать нашим Таллином.

 — Что живого есть в Выборге? Судостроение, судоремонт там полудохлые. А «мог бы стать» — это сослагательное наклонение.

 В том-то и дело, что они просят «подъемных» на оживление: дайте нам денег — мы вам тут туристическую мекку отгрохаем.

 — На туризме у нас в какой-то степени может зарабатывать зона «Золотого кольца», и то несильно, плюс Москва с Петербургом. Ну, плюс курортные места. И то там деньги очень плохо собираются. Российский туризм очень простой и тупой: либо к морю на юг, либо на пикник, в крайнем случае — по «Золотому кольцу», в Москву или в Питер. В Ленинградской области есть два города, которые могли бы действительно быть недотационными. Это Кириши, где есть нефтеперерабатывающий завод, если бы налог на имущество юрлиц шел не в региональный бюджет, а в городской. Потому что стоимость НПЗ, его налог на имущество, — это очень неплохо. И второй город — Всеволожск, где сидит автопром. А «просильщиков» по стране знаете сколько?

Есть маленький Ивангород. Почему-то Еврокомиссия считает нужным вкладывать деньги в его развитие, а родное российское правительство — нет.

— Там сидят таможня, пограничники, они все на федеральном финансировании, в них деньги и вкладывают. А сам город из себя ничего особенного не представляет, таких много в Российской Федерации. Главная проблема — города не в состоянии получить в свой бюджет даже те деньги, которые генерируются на их территории. Включая крупные промышленные центры, у которых отнимают все.

При этом мы помним майские указы 2012 года, заставившие финансово напрячься именно регионы. В итоге они так здорово повысили зарплаты бюджетникам, что в итоге эти зарплаты снизились.

— Да-да, я работаю в университете, так что мне можете не рассказывать, как это все происходило. Это называется «симуляция бурной деятельности». Но так было записано в указах, которые подписал Владимир Владимирович Путин. Хотели как лучше. Хотели подтянуть зарплату бюджетников до более или менее приемлемого уровня. Получилось как всегда. Бюджеты субъектов федерации ее действительно сначала повышали, повышали — а потом лопнули. Начали химичить, чтобы отчитаться. Ну и выросло — что выросло.

В России все стремятся в Москву и Петербург, а в какой-нибудь Америке и в «периферийном» Лос-Анджелесе тоже люди живут. Вот как это у них достигается? Нельзя ли у нас сделать так же?

— Америка — децентрализованная страна. Хотя Нью-Йорк — тоже отдельная история. Что делать у нас? Это глобальный вопрос, но я вам отвечу «локально». Главное — «отремонтировать» правила игры. Город-миллионник с ничтожным бюджетом и никакими полномочиями не может развиваться в условиях вертикали, когда центр подмял под себя регионы, а региональные власти подмяли под себя муниципалитеты, включая крупнейшие города. Правила такие, что главное умение для города — просить и ладить с вышестоящим начальством. Это не имеет никакого отношения к развитию.

Есть ли какие-то города в России, которые вам нравятся? В которых, по-вашему, жить хорошо?

— Что значит — «жить хорошо»? Вы спрашиваете о городах, в которых хорошо работать? Или в которых хорошо жить на пенсии? В Переславле Залесском прекрасная природа. Но работать в России можно только в Москве и еще немножко в Питере. Это все очень субъективно. Мне интересны российские города. Какие-то я считаю более динамичными, какие-то — менее. Я очень уважаю Екатеринбург, у которого просела экономическая база, но он вырулил. Хотя Ройзмана сейчас убрали… Или — богатая, боярская Тюмень. Или — южный жуликоватый Краснодар. Очень быстро бежит вперед Казань. Все очень разные. И есть куча тихих, сонных городков с прекрасными видами. Вам что больше нравится?

От чего зависит эта разница?

— Первое — размер. Чем больше город — тем больше шансов. Второе — ресурсы, региональные и городские. Казань — это ресурсы всей республики. Тюмень — это ресурсы всего юга области, живущего на деньги, которые ему перечисляет автономный округ. Краснодар — это возможность при подготовке к Олимпиаде «отрулить» несколько денежных потоков. Преимущества и динамика развития городов России — это очень индивидуальные истории. Это совокупность очень разных обстоятельств.

Среди этих обстоятельств есть такое, как менталитет?

— Понятно, что есть разница между Омском и Новосибирском. Новосибирск — продвинутый, Омск — пролетарско-индустриальный. Но Омск отродясь не был сильным вузовским центром с большой научной компонентой, а Новосибирск — был. Так что это не менталитет, а структура населения. Вещь гораздо более объективная. Слово «менталитет» для меня в минимальной степени объясняет реальности российских городов.

Тем не менее, Краснодар вы назвали жуликоватым.

— Ну… Да — люди деловые. Много чего в «теневке». Все «протерто», так живет Юг. Конечно, понятие «менталитет» существует. Но дело не в городе, а в макрозоне. Когда мы говорим о Юге, мы понимаем, что «теневки», отношений «вась-вась» там больше. Это такая переходная зона к совсем уж специфическим режимам республик Северного Кавказа. На Севере люди вроде бы честнее, это правда. И да — Россия Урала и Дальнего Востока отличается от России центра.

Федеральный центр как-то учитывает эту специфику, распределяя деньги?

— Нет, ему это не надо. Ему нужно сделать так, чтобы регионы были жестко зависимы, а регионам — так, чтобы от них были жестко зависимы муниципалитеты. Эта система в России отстроена. Если вы строите вертикаль — вы получаете полный контроль, но — без стимулов к развитию. Хотите развития? Отпустите вожжи. Дайте городам конкурировать, дайте им ресурсы и полномочия. Но тогда это подорвет вашу властную вертикаль.

Они говорят, что тогда страна развалится. А на вертикали она сидит, как на вертеле.

— Никто не знает, что будет с большой страной. С самой большой по площади. Но то, что есть сейчас, нацелено не на единство, а на контроль. На воспроизводство вертикали, на сохранение существующей системы как можно дольше. И никоим образом не нацелено на развитие. Потому что оно начинается снизу. А снизу возможности развития убиты.

Понравился материал? Поддержи ПРОВЭД!

 
Партнеры:
Загрузка...