Возможно, в историю 2016 и 2017 войдут как годы, когда общество в России впервые осознало весь масштаб дискриминации женщин, ужаснулось и попыталось что-то исправить. Никогда еще проблема сексуального и бытового насилия не обсуждалась так широко. Никогда за последние 20 лет феминистки не были столь обсуждаемы и влиятельны. 

Женщины – это крупнейшая дискриминируемая группа населения в России. Чтобы сохранить этот порядок и не замечать неравноправия, патриархальное общество изобрело целый арсенал приемов забалтывания и зашучивания этой темы. Как только кто-то называет себя феминисткой, ее тут же спрашивают: «А что, ты не разрешаешь мужчинам открывать тебе дверь и подавать пальто?». Феминизм решает фундаментальные проблемы женщин, такие как неравенство возможностей, сексуальные домогательства и бытовое насилие. На этом фоне кто за кого платит в кафе – десятистепенная проблема.  В прошлом году это многим стало яснее.

Физическое насилие

Так, известная фем-активистка Белла Рапопорт рассказала ПРОВЭД, что поворотными событиями прошедшего года стали акции «Я не боюсь сказать» и обсуждение изнасилования Дианы Шурыгиной. История 17-летней Шурыгиной стала социально значимым событием после того, как ей было посвящено сразу четыре выпуска передачи «Пусть говорят» на Первом канале. Все началось еще в марте прошлого года, когда в Ульяновске компания молодых людей собралась в загородном доме, чтобы отметить день рождения, после чего Шурыгина обратилась в полицию, обвинив 21-летнего студента Сергея Семёнова в изнасиловании. В декабре 2016 года суд признал студента виновным. Факт изнасилования был подтвержден медицинской экспертизой, но в студии Первого канала Шурыгина попала под целый град обвинений в духе «ничего не было, а если было – ты сама виновата». Несовершеннолетнюю обвиняли в том, что она была нетрезва, что она ведет распутный образ жизни, слишком откровенно одевается и «взросло» выглядит – будто все это может быть оправданием изнасилования. Вся эта история была бы очередным печальным примером обвинения жертвы, но после трех выпусков в таком роде четвертый, совершенно неожиданно для всех, оказался выдержан в духе поддержки и сочувствия.

Столь крутой поворот оказался отдаленным последствием прошедшей летом масштабной социальной акции «Я не боюсь сказать». Тысячи женщин, сначала в украинском сегменте Фэйсбука, а потом и других социальных сетях рассказали о пережитом опыте сексуальных домогательств, изнасилования или побоев. Для многих стало откровением, что с насилием сталкиваются женщины любого возраста и социального положения. Большинство из них, опасаясь обвинений, выпавших на Шурыгину, молчали о пережитом многие годы.

По данным Amnesty International, в России до  70% женщин подвергались тем или иным видам домогательств, но только во время флешмоба стал понятен реальный масштаб проблемы. У безликой и замалчиваемой статистики появились человеческие лица. Акция показала, что, в большинстве случаев женщины никак не могли предотвратить случившееся, и ни в чем не «виноваты», а агрессоры часто являются самыми обычными  и законопослушными, с виду,  людьми. Разумеется, многим акция не понравилась:  «зачем об этом рассказывать», «что за сексуальные фантазии», «все это выдумки». Непринятие правды работало на сохранение мифов о том, что с «порядочной» женщиной такого случиться не может, а большинство мужчин – благородные рыцари.  

Социолог Элла Панеях неоднократно отмечала, что сам факт того, что женщины обратили  внимание на проблему, показывает прогресс нравов. Общество становится более чувствительным к дискриминации женщин, к культуре насилия. Это часть масштабного, но плохо  отрефлексированного процесса «низовой модернизации», который происходит в России. 

Неравенство трудовых прав

Физическое насилие это самая тяжкая, но далеко не единственная проблема женщин в России. По данным Росстата, уровень разрыва в оплате труда за равную работу между мужчинами и женщинами составляет 40%. При этом на все руководящие должности стремятся назначать мужчин, даже в тех профессиях, где больше женщин, напоминает режиссер, фем-активистка Леда Гарина.

«Особенно это заметно, например, в судебной сфере. Большинство мировых судей – женщины, а большинство судей Конституционного и Верховного суда – мужчины. Женщине также сложнее сделать научную карьеру – если она попытается защитить докторскую ее «срежут» с большей вероятностью, чем мужчину. В России все еще существует список из 456 профессий, на которые запрещено нанимать женщин, при том, что никаких серьезных клинических исследований, что женщинам действительно нельзя заниматься таким трудом, не проводилось. Получается, что государство само решает, чем женщина имеет право заниматься, а чем нет. До 1971 года женщины, например, имели право работать шпалоукладчицами. Делали они это вполне профессионально, забивали железнодорожный костыль с одного раза. После введения этого декрета о запрете на профессию, женщин переводили на более низкооплачиваемые профессии, например, предлагали стать уборщицами или поварихами. Как будто таскать 30-литровые кастрюли легче, чем класть шпалы», - возмущается Леда Гарина.

Женщину неохотно берут на высокооплачиваемые должности, так как по умолчанию предполагается, что она будет чаще брать больничный – по уходу за ребенком. И в реальной жизни она действительно чаще его берет – так как у ее партнера зарплата выше. Получается замкнутый круг.

«Дискриминация есть и в школьном образовании. Более привилегированные школы кичатся тем, что среди учителей много мужчин. Как будто в этом есть что-то особенно хорошее. Также, хотя в школах работают женщины, премию «учитель года» в более чем 50% случаев дают мужчинам – по принципу – «давайте премируем штаны»», - отмечает активистка.

Из всех праздников 8 марта совершил, пожалуй, самую разительную метаморфозу. Появившись как день борьбы женщин за свои трудовые права, он превратился в цветочно-конфетный гимн патриархата. Может, стоит вернуть ему его первоначальный смысл?