В конце прошлого года закончились деньги в Резервном фонде, его ликвидировали и с 1 января 2018 года присоединили к Фонду национального благосостояния (ФНБ). При этом власти обещают, что денег в ФНБ прибавится. Но не все так просто: Фонд национального благосостояния, по сути, превратится в Резервный фонд. И деньги, теоретически предназначенные для граждан, уйдут в проекты государственных компаний и олигархии. Об этом и не только рассказывает экономист Дмитрий Прокофьев.

Будет даже больше

Финансовые власти сообщают, что исчерпание Резервного фонда никакой особенной проблемы не представляет. Более того, денег теперь должно стать даже больше. Главное, чтобы цена на нефть не подвела, поскольку оставшийся Фонд национального благосостояния будет пополняться за счет дополнительных доходов от продажи главного экспортного ресурса.

Будет баррель дороже 60 долларов – значит, Минфин сможет купить валюты на 2,8 трлн рублей. Будет нефть по 55 долларов, как предполагает базовый сценарий финансового ведомства, – значит, ФНБ пополнится 2 трлн рублей, переведенных в доллары. Главное, чтобы стоимость нефти не снизилась ниже 40 долларов, тогда никакие «дополнительные доходы» не помогут и в дело пойдут золотовалютные резервы Центрального Банка. А поскольку правительство планирует истратить из ФНБ порядка 1,1 трлн рублей в 2018 году, то к следующим новогодним каникулам национальная кубышка может пополниться на целый триллион.

Два кошелька

Чтобы разобраться в перспективах ФНБ и оценить степень правдивости властей, надо вспомнить, откуда вообще взялась идея разделения Стабилизационного фонда, основанного еще Алексеем Кудриным в 2004 году, на Резервный фонд и Фонд национального благосостояния.

Мысль финансовых чиновников заключалась в следующем. Нефтяные сверхдоходы бюджета можно условно разделить на временные (возникающие из-за роста цен на мировом рынке) и постоянные (которые существуют просто по факту существования нефти и возможности ее продажи). Отсюда логично создание двух «кошельков»: в один из которых можно будет складывать деньги, полученные благодаря росту цен (Резервный Фонд), а во второй будут попадать постоянные нефтяные доходы (ФНБ).

Это все равно, как если бы вы у себя дома держали два конверта для денег: в один из них откладывали бы часть денег от премий, лотерейных выигрышей или случайных заработков, а в другой – часть денег от зарплаты.

Схема сработала

Соответственно, деньги эти предполагалось использовать по-разному. Резервный фонд должен был служить оперативной подушкой безопасности бюджета. Для его формирования Минфин выбирал некий показатель цены на нефть, и все доходы бюджета, возникавшие при превышении фактической цены на нефть этого показателя, должны были попадать в Резервный фонд. Но если цена на нефть снижалась, деньги Резервного фонда направлялись в бюджет, компенсируя его дефицит. Схема отлично сработала в 2009 году, когда цены на нефть упали, но население практически не заметило падения доходов и кризиса. В Резервном фонде оказалось накоплено 137 млрд долларов, и за два года 112 млрд были пущены на различные антикризисные программы. Больше всего денег досталось закредитованным государственным олигархам, но и граждане остались не с пустыми руками: в обмен на господдержку предприятия не должны были увольнять сотрудников, а бюджетники даже получили прибавку к зарплате.

ФНБ же представлялся некой глобальной заначкой, которая не должна была тратиться на оперативные цели, а призвана была служить фактическим дополнением к Пенсионному фонду – вот когда нефть закончится или подешевеет, тут-то мы и достанем деньги из Фонда национального благосостояния.

Практика против разума

Отсюда вытекает принципиально разный подход к управлению этими двумя фондами. Резервный фонд должен был быть размещен в самых ликвидных финансовых инструментах, которые в случае необходимости можно было бы моментально превратить в наличные (так же, как, например, золотовалютные резервы Центробанка). ФНБ предполагал более рискованное инвестирование – например, покупку акций высокодоходных предприятий по всему миру или финансирование таких же высокодоходных проектов внутри страны. Здесь на первое место выдвигалась не ликвидность, а доходность вложений примерно так, как это устроено в аналогичных фондах нефтяных султанов из стран Персидского залива.

На бумаге все выглядело логично и разумно. Но на практике что-то пошло не так. На реализацию «самоокупаемых инфраструктурных проектов» ушло чуть более одной десятой части ФНБ – около 0,5 трлн рублей. Часть ФНБ была размещена в госкорпорациях, к удовольствию их руководства. Пока от этих проектов не удалось получить не только прибыли, но и самоокупаемости. Почти 280 млрд рублей было потрачено на докапитализацию российских государственных банков. 200 млрд рублей и 6,25 млрд долларов получил Внешэкономбанк: финансируя проекты государственных корпораций и доверенной олигархии, Внешэкономбанк оказался близок к дефолту и был спасен благодаря Фонду национального благосостояния. Свободные остатки ФНБ, не вложенные в активы, составляют сейчас 2,3 трлн рублей.

Ничего, кроме нефти

Что будет дальше? Первоначально предполагалось, что после того, как Резервный фонд кончится, средства Фонда национального благосостояния будут финансировать дефицит бюджета. Но цена на нефть не подвела, и ситуация с бюджетными доходами оказалась лучше, чем планировалась. Сверхплановые нефтегазовые доходы превысили 600 млрд рублей, вот они и пойдут на восстановление фонда. В новых бюджетных проектировках на 2018-2020 годы и расходование ФНБ на инфраструктурные проекты предполагается значительно меньшим. Но по факту оставшаяся часть ФНБ превращается в аналогичный исчерпанному Резервному фонду источник финансирования расходов федерального бюджета. Будет дефицит – не будет и этого фонда.

С точки зрения бюджетной политики и экономики, это не Резервный фонд «закончился», а кое-что другое. Это закончилось то самое «национальное благосостояние» у «будущих поколений». Собственно, оно никуда не исчезло, а просто перешло из рук россиян в руки российских начальников, создателей «инфраструктурных проектов». Всем остальным остается просить высоких цен на нефть, чтобы бюджет мог финансировать пенсии.