Места, столь обделенные: к чему приведет сокращение финансирования тюремной системы?

Правительство сократило финансирование тюремной системы до 55 миллиардов рублей, следует из текста федеральной целевой программы «Развитие уголовно-исполнительной системы на 2018-2026 годы». Ранее на улучшение условий жизни заключенных планировалось направить почти вдвое больше средств – 96,5 миллиарда рублей. Согласно документу, России не хватает одиннадцати новых СИЗО (по тысяче «постояльцев» в каждом), четырнадцати режимных корпусов на 3,4 тысячи человек и восьми тысяч дополнительных мест в колониях. Особенно остро дефицит тюремного пространства ощущается в Крыму. О том, нужны ли стране новые изоляторы и к чему приведет сокращение расходов на пенитенциарные учреждения, рассказал ПРОВЭД правозащитник, координатор представительства общественного движения «Русь сидящая» в Северо-Западном регионе Динар Идрисов.

– Пенитенциарная система России, по сути, не изменилась с 50-х годов. Условия содержания людей как в следственных изоляторах, так и в колониях отвечают стандартам Гулага, а не современных пенитенциарных систем Западной Европы. Весь мир сокращает число учреждений пенитенциарного типа, приводит их к более высоким стандартам уважения прав личности, в то время как Россия увеличивает их число, причем условия содержания в уже существующих местах заключения не улучшаются.

В Санкт-Петербурге до сих пор есть следственные изоляторы, где содержатся по 150 человек в одной камере, например, СИЗО «Горелово». Человек, попадающий в систему ограничения свободы в период следствия, находится даже в худших условиях, чем отбывающий наказание. Условия содержания в петербургских СИЗО, даже с учетом недавно построенного изолятора «Кресты 2», с точки зрения давления на личность по-прежнему остаются репрессивными. Человек ограничивается не в свободе, а в праве быть человеком.

На строительстве «Крестов 2» украли много денег – о сопутствующих уголовных делах писали СМИ (речь идет об арестах высокопоставленных сотрудников ФСИН Олега Коршунова, Сергея Мойсеенко, Николая Баринова, а также строительного подрядчика Руслана Хамхокова – прим. ред.). С точки зрения метража помещений новые здания приводят к ГОСТам и стараются их не нарушать. Но это, скорее, формализм, чем гуманизм. Человек, находящийся в местах лишения свободы, практически не располагает личным временем: режим, дисциплина, постоянная муштра. Он постоянно куда-то направляется, перемещается, строится в отряд… У заключенных за рубежом достаточно времени, которым они имеют право распоряжаться самостоятельно. Они могут лежать и читать книжку, пойти в спортзал или работать. У нас же заключенные находятся под непрерывным контролем.

Это особенность российской системы. Фактически (если мы не говорим о режиме в СИЗО, где это связано, якобы, с обеспечением процесса расследования), задача этой системы – не дать человеку мотивацию и возможности к исправлению, а максимальное подавление личности и формирование рабской психологии. Из человека, оступившегося и погрузившегося в криминальное мышление, его пытаются превратить не в гражданина, изменившего свое отношение к криминальным проявлениям, а в раба, запуганного и постоянно озирающегося. Эти люди возвращаются в нормальную жизнь, часто не имея никаких шансов на повторную социализацию. Некоторым из них проще вернуться обратно в пенитенциарную систему.

Сокращая финансирование пенитенциарной системы, государство обрекает заключенных на еще худшие условия существования с точки зрения питания, средств гигиены и так далее. Поскольку уровень коррупции в системе исполнения наказаний не изменится, часть средств, которые направляет государство, будет по-прежнему оседать в карманах поставщиков услуг, подрядчиков работ и материально стимулированных сотрудников ФСИН. Я говорю не про прямое разворовывание средств, а про коррупционные схемы, когда бюджетные средства выводятся за счет завышения стоимости или проведения фиктивных работ. Даже по питанию были случаи, когда в документах фигурирует одна система, а на самом деле имеет место другая. Это никто не контролирует и не проверяет, а если и поступают сигналы, то проверки гасятся заинтересованными контрольными органами.

Но если увеличить финансирование, не проводя структурных изменений, положение людей в СИЗО и колониях качественно не улучшится. Надо менять идеологический подход к построению пенитенциарной системы и ликвидировать коррупционную составляющую, что невозможно без изменения коррупционного принципа государственной экономики.

Нужна большая ориентация на способы наказания, связанные не с лишением, а с ограничением свободы, например – развитие колоний-поселений открытого типа, где люди могут свободно перемещаться в пределах территории нахождения и обустраивать свой быт. Но колоний-поселений у нас все меньше. На практике выходит, что содержание людей внутри забора дешевле, чем содержание их вне забора. Государство не готово тратить силы на социально-психологические службы – ему легче нанять дополнительное количество вертухаев с автоматами и построить заборы повыше.

В обществе бытует стереотип, приветствующий изоляцию оступившихся и подвергнутых наказанию людей. Некоторые даже говорят, что их надо ссылать на острова, чтобы они вообще не возвращались в социум. Общий рефрен взаимоотношений свободного мира и мира за колючей проволокой: «Там изгои, а здесь нормальные граждане». Многие люди не воспринимают всерьез риск самим оказаться за решеткой. Однако статистика жестока: она говорит, что 10% населения России уже столкнулись (сами или через родственников) с пенитенциарной системой.

Гражданин, попавший в сферу интересов правоохранительных органов, не может рассчитывать на эффективную защиту в суде. Максимум, что людям удается получить благодаря эффективной работе адвокатов, даже если они не совершали преступления, это условный срок или, в очень редких случаях, возвращение дела на повторное рассмотрение. Процент оправдательных приговоров в российских судах составляет мизерные 0,1%, и те лишь по делам частного и частно-публичного обвинения. Риск стать «клиентом» пенитенциарной системы сравним с риском попасть в мелкое ДТП на дороге. Поэтому разрушение «Берлинской стены», между миром свободных и несвободных является важнейшей гуманитарной задачей.